Ромеро растерянно прищурился, но Маттео одарил меня своей гребаной акульей ухмылкой.

— Я вижу, ты наконец-то прогулялся по неизведанной земле, — сказал он.

Ария со звоном поставила чашку на стол, ее лицо выражало открытый ужас.

Я собирался убить Маттео.

— Почему бы тебе не держать свой гребаный рот на замке? — прорычал я.

Кипя от злости, я посмотрел на Ромеро, пытаясь понять, дошёл ли до него глупый комментарий Маттео.

Выражение лица Ромеро было нарочито пустым, но он не обманул меня. Он точно знал, что имел в виду Маттео, особенно учитывая поведение Арии. Черт.

— Будешь завтракать? — спросила Ария в напряженной тишине, кивая в сторону тарелки с хлопьями.

— Нет времени. — отрезал я, сожалея о резкости своего тона, когда Ария подскочила.

Мой гнев был направлен не на нее. Черт. А в присутствии Ромеро и Маттео я даже не мог загладить свою вину.

Я подошел к ней, загородив ее своим телом, затем наклонился. Маттео и Ромеро увидят, что я веду себя как собственник и целую свою молодую жену только после того, как заявлю на нее права.

— Мы поужинаем сегодня вечером. — прошептал я ей на ухо, слегка потирая ее губы большим пальцем, прежде чем отодвинуться.

Ария слегка кивнула. Выражение моего лица было каменным, когда я повернулся к Ромеро и брату. Маттео выглядел так, словно был близок к тому, чтобы расхохотаться. Однажды я собираюсь утопить его в реке Гудзон.

Бросив последний взгляд на Ромеро, зная, что мне придется встретиться с ним позже, я вошел в лифт.

Маттео наклонился ко мне, и в ту же секунду, как дверь закрылась за нами, его рот широко раскрылся.

— Ария наконец-то позволила тебе попробовать ее вишенку? — я нахмурился. Он пожал плечами. — Давай же. То, как она себя вела, было настолько очевидно понятным, что ты погрузил свой член в девственные воды.

— Осторожно. — предупредил я.

Он покачал головой и недоверчиво рассмеялся.

— Никаких пикантных лакомых кусочков. Защитный режим мужа. Ждать, пока твоя девственная невеста будет готова, прежде чем ты заявишь на нее права. Если бы я не знал тебя, я бы сказал, что ты питаешь слабость к своей маленькой жене.

— Почему бы тебе не прокричать это с гребаных крыш или, еще лучше, объявить об этом нашему проклятому отцу, чтобы он мог использовать Арию, чтобы держать меня в узде? Он подумает, что я становлюсь мягче, или что я забочусь о ней, и мы оба знаем, что он сделает так, чтобы этого не случилось.