Я чуть не вскрикнула, случайно наступив на что-то. Это оказался деревянный фонарь, обитый бумагой. Рядом с ним валялась коробка с кремнем. Руки так сильно дрожали, что мне не сразу удалось выбить огонь из кремня. Фонарь загорелся, теплый свет, пробившийся сквозь рисовую бумагу, осветил зияющую пропасть под ногами, будто тигр разинул на меня огромную пасть.

Снова раздался свист, на этот раз громче, чем раньше, но все же было ясно, что он доносится откуда-то издалека. Я на мгновенье засомневалась. Вдруг мне это всего лишь чудится?

«Мэволь-а, я иду!»

Я бросилась вниз по ступенькам, меня трясло от страха и холода. Ледяной воздух будто пронзал меня насквозь. Я словно попала в лютую зиму.

Где же я?

Сверху с потолка что-то равномерно капало. Кап, кап, кап. После каждого падения от стен, пола, потолка разлеталось эхо, и мне показалось, что потолок где-то очень, очень высоко.

Я медленно подняла фонарь и запрокинула голову. Сквозь темноту я разглядела острые кончики застывшего, свисавшего с потолка, как сосульки, известняка. Я в пещере, в длиннющем туннеле, образованном когда-то давно лавой. Лавовая трубка была такой широкой, что разглядеть толком потолок я не могла.

Я осторожно ступала по скользкому неровному полу, опираясь на отцовскую трость, чтобы не споткнуться. Пещера тянулась и тянулась, она казалась бесконечной, будто я умерла, а потом очнулась где-то в подземном мире. И тут кто-то снова подул в свисток. Сестра где-то здесь. Или же это человек в маске прячется в темноте, сжимая в руках отцовский свисток. Возможно, сейчас он наблюдает за мной.

Страх будто подгонял меня. Я глубоко вздохнула, а потом крикнула:

– Мэволь-а!

Мой голос эхом прокатился по бесконечной пещере. Молчание в ответ.

– Мэволь-а! Мэ…

Я не смогла закончить, рыдания сдавили мне горло.

Неужели это просто игра воображения?

Такое бывало, когда я жила с тетей Мин. Несколько раз мне казалось, что отец вернулся… Я вскакивала с циновки, услышав скрип калитки, ждала, что вот-вот послышатся тихие шаги отца, а потом вбегала в темную и тихую прихожую, непроницаемую и безмолвную, как сама смерть.

Я рухнула на пол пещеры, закрыла глаза, и передо мной вдруг возникла маленькая Мэволь, несчастная малышка, брошенная в лесу отцом. Раз, два, три… Она верила, что за ней вернутся, нужно только досчитать до ста три раза. Девяносто восемь, девяносто девять…

Наверняка так же думали и другие похищенные девочки. Целый год они ждали, когда же родные придут за ними, найдут их. Но никто их не искал. Все, кто знал правду, погибли или были на грани смерти: Сохён, отец, Хёнок.

Наверное, и я отсюда не выберусь.

Отчаяние буквально придавило меня к земле, сил подняться на ноги не было. Все тщетно. Судья Хон оказался прав. Зло торжествовало, тех же, кто стремился к добру, втаптывали в грязь…

И снова свист, на этот раз где-то поблизости.