Мэволь наклонилась вперед и вытерла мне пот.

– Та хижина в лесу, которую мы с тобой нашли, была, должно быть, перевалочным пунктом. Потом человек в маске куда-то увозил девушек. – Она накрыла мою руку своей. – Сестра, тебе нужно отдохнуть.

Но я не могла отдыхать, я должна была понять, что происходит.

Сохён тоже нашли в лесу. Она что-то знала. Поэтому она все поняла, взглянув на бумагу, выкраденную подругой у человека в белой маске. Девять кругов. «Сумрак и туман», – прошептала тогда Сохён. Что это значит?

Я взглянула на Мэволь и вспомнила, как изменился ее взгляд, когда Поксун произнесла два этих слова.

– После того случая в лесу, – прошептала я сквозь стиснутые зубы, – ты сказала, что я бормотала тогда два слова: «сумрак» и «туман». Ты помнишь что-нибудь еще?

– Мы рассказали старейшине Муну, что ты это говорила, и когда он спросил тебя, что это значит, ты ответила, что не помнишь.

– А как он выглядел… когда расспрашивал меня?

– Он… – Мэволь застыла и напряженно уставилась на траву. Она явно пыталась вспомнить. – Встревоженным… немного напуганным. Мне показалось тогда, что он просто очень хочет узнать правду, найти преступника. Но теперь я думаю, что, возможно, эти слова «сумрак» и «туман» указывают каким-то образом на него.

– Нужно это выяснить, – прокряхтела я, наклонилась вперед и схватила чукчандо.

– Что ты делаешь?

– Хочу написать эти слова.

Фонарь, оставленный Кахи, отбрасывал неяркий свет. Я расчистила землю от веток и листьев и мечом-тростью написала слово «сумрак». Одним иероглифом ханча [30], как принято у нас в Чосоне.

– Мэволь-а, тебе нужно будет выяснить, почему эти слова так важны для Мунов…

– Прекрати, – слезы заблестели в глазах у сестры. – Не говори так, будто тебя со мной не будет. Мы поймаем преступника вместе.

– Может, и не будет. Ты единственная, кто мне дорог, Мэволь-а. Мне больше не о ком заботиться. Я хочу, чтобы ты… – мой голос дрогнул. – Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты ведь тоже в опасности.

Мэволь шмыгнула носом.

Я моргнула, чтобы смахнуть слезы. Что толку плакать.

Некоторое время мы сидели молча, боль в теле не утихала. Я сняла бусы, на которых висел деревянный свисток, и протянула их Мэволь.

– Вот, возьми папин свисток. Он много раз выручал меня.