Из избы уже с самого утра слышались удары, одни мощные, тяжелые, другие легонькие, аккуратные. Когда подошли ближе, Толик понял - это кузница. Так и оказалось. Они вошли в открытую дверь и увидели, как на наковальне отковывалась длинная красная полоса.

Молодой парень по пояс раздетый, блестел красным телом, покрытым каплями пота. Он поднимал и опускал тяжелый молот. От его ударов, казалось, что по земле пробегала дрожь. Рядом с ним стоял кузнец, он был в кожаном фартуке, в левой руке держал длинные щипцы, в них была эта красная полоса. Другой рукой он постукивал длинным молоточком по этой полосе. Подмастерье бил в то место, которое указывал ему кузнец.

И получалось это так красиво и слаженно, что Толик и Генашио замерли, не решаясь прервать волшебное действо.

Кузнец сам заметил гостей. Он остановил подмастерье, и отложил свой молоточек. Потом пошел навстречу. - Здорово, Генашио. Ты что-то прямо с утра… не случилось ли чего?

После того, как поздоровался Генашио, Толик тоже протянул руку и сразу присел, кисть кузнеца на вид вроде бы и не широкая, оказалась просто стальной.

- Мариша, я понимаю, что ты очень занят, но выручи… Вот парня надо на время спрятать. Он ничего по-нашему не понимает. Из другой страны он.

Мариша осмотрел Толика сверху вниз и кивнул, - спрячем, коли надо. Надолго?

- Да нет. С делами разберусь, потом заберу его, - сказал Генашио.

Кузнец вышел из дома и повел гостей за угол. По пути Генашио говорил Толику, что тому придется пожить несколько дней у кузнеца. И если Толик начнет ходить по поместью, то его никто не сможет защитить. Посчитают за шпиона и отправят в город, а там допытаются, кто он и откуда. Или здесь начнут пытать, здесь быстрее замучают. Не любят шпионов.

Толик, разумеется, согласился. Кузнец Мариша привел гостей в свой домишко, который притулился сразу за кузницей. В нем кузнец ночевал, когда была срочная работа. Здесь и поселили Толика. Почти сразу к нему прилетел ворон. О чем они там беседовали, это уже никого не интересовало, у всех были свои заботы.

Генашио заторопился домой, нужно было начинать лечение профессора. Задерживаться в этом времени совсем не хотелось.

Вера кормила профессора, он держал ложку всей кистью и пытался намазать кашу на кусок хлеба. Не получалось, и он беспомощно смотрел на всех, словно просил помощи в этом непростом деле. Потом положили профессора спать, как маленького ребенка. Генашио говорил, что когда профессор спит, то понемногу выздоравливает.

Через час Генашио поднял профессора и повел его ко второму своему другу, старосте Луке. Заодно посмотрел на обожженный зад старосты, заново помазал его, напоследок сказал, что еще два дня, и он будет, как новый. Видно было, что Лука не хочет брать к себе профессора. Жена его, высокая худая женщина со злыми глазами, кусала губы, но сказать ничего не могла. Все их семейство, в количестве их двоих и четверых детей, да еще скотину, Генашио лечил в первую очередь.

Профессора посадили в загон для овец. Чтобы никуда не сбежал, и чтобы не привлекал внимания. Вот там он и сидел со своими кубиками. Он их перекладывал с места на место, что-то пытался нарисовать на гранях, строил какие-то фигуры, в общем, был сильно занят.

Генашио вернулся к себе и занялся приготовлением лекарства для профессора. Он залез в деревянный старинный ящик, который стоял в углу, он был приспособлен под разного рода, ценные вещи. Достал оттуда бронзовую чашку и черную толстую свечу, из угла ящика вытянул кожаный мешочек и вынул оттуда несколько камешков. Потом снова все закрыл и начал толочь ступой в чашке порошек из этих камешков.

Он трудился уже с полчаса, когда прибежал посыльный слуга, и передал приказание хозяина явиться немедленно.

Вера спокойно подала кожаную сумку Генашио, и даже перекрестила его на прощание. Генашио механически взял ее, надел на плечо, тяжело вздохнул, поцеловал Веру, и весь в своих мыслях вышел из дома.

Все! Возмездие наступило! Настроение резко упало, и даже Вера ничего не может сделать. Но, обернувшись напоследок на свою женщину, и увидев ее ободряющую улыбку, Генашио разозлился на себя. Зачем он так трусит? Ну, и пусть накажет его хозяин, неужели он не сможет вытерпеть ради такой женщины какие-то плети… Конечно, он вытерпит, а потом покинет этот дрянной мир навсегда!

Генашио шел к хозяину и накачивал себя энергией злости, возмущения, и даже обиды на такую несправедливую жизнь. Ругал и себя. Не надо раскисать, словно трусливый мальчишка, а надо взять себя в руки, и достойно принять наказание!

По пути он думал о том, что же сказать такого, чтобы хозяин отложил проверку бус. Да и на самом деле еще рано было, по его подсчетам оставалось еще три дня, и Генашио надеялся успеть вылечить профессора и переместиться обратно в будущее, время Веры и профессора. Ему нужно три ночи, всего три ночи пробыть здесь, чтобы закончить лечение профессора.