В 941 году ладьи войска Игорева спустились по Днепру в Черное море. Но в морском сражении византийцы применили так называемый «греческий огонь»: «пустили трубами огнь на ладьи русские». Большинство княжеских кораблей сгорело, погибло немало русских воинов, а сотни из тех, кто оказался в плену, были казнены в Константинополе.

Спустя годы византийский император Иоанн Цимисхий запугивал сына князя Игоря Святослава, напоминая о том морском сражении: «Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, презрев клятвенный договор, приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Босфору прибыл едва ли с десятком судов, став вестником своей беды».

После поражения в Черном море Игорь в печали и с позором вернулся в Киев. Но поражение не сломило его. Через три года он предпринял второй поход на Царьград. До Константинополя его войско не дошло, однако ему удалось подписать с Византией выгодный для Киева экономический договор.

Согласно преданию, князь Игорь особо почитал Днепр, приносил ему дары и даже называл его своим братом. Но при этом, с присущей властелину гордыней, считал: «От самого истока до моря ся река моя».

Незадолго до своей гибели киевский князь с каким-то волхвом отправился ночью на Днепр. Чародей обещал Игорю предсказать будущее, вглядываясь в час полнолуния в темные воды.

Они добрались до середины Днепра. Волхв подал знак, и князь швырнул за борт пригоршню серебряных монет. А потом некоторое время чародей и киевский правитель сидели молча и неподвижно.

Дождались наконец, когда из-за туч появилась луна и потянулась по реке искристая дорожка. Стал кудесник, глядя на нее, что-то нашептывать, опускать руки в воду, а потом протягивать их к ночному светилу.

Долго ждал князь предсказания, а волхв будто позабыл о знатной особе и продолжал свой таинственный обряд.

Наконец это надоело Игорю:

— Хватит бормотать и руками размахивать! Говори, старик, что узнал-выведал у моей реки! Не льсти, не криви, отвечай: какая судьба мне уготована и какие победы ждут впереди?

Смутился чародей, опустил голову и глухо ответил князю:

— Больше не будет у тебя побед. Бесславно вскоре закончится твой путь…

Сжал князь от злости кулаки, но сдержался.

— Продолжай! Чего умолк!

— Возгордился ты, князь, так, что великую реку считаешь своим данником. Да, непокорен и мудр старый Днепр и терпит людские слова и деяния лишь до поры до времени. А настает час, ведомый только ему, и он за все отплачивает обидчикам, гордецам, неразумным бахвалам.

Тут уж рассвирепел князь. Никто ему не отвечал так дерзко. Схватил он за горло чародея.

— Меня, великого князя и воина, победителя племен, ты осмелился назвать гордецом и неразумным бахвалом?! Кланялся ты, смерд поганый, моему Днепру, так теперь навек останешься с ним! И сила твоя чародейская не поможет!

Захрипел предсказатель:

— Поздно расправу надо мной чинить. Гляди, князь, вон уж вечный киевский ворон вылетел из своего потаенного гнезда…

Обернулся Игорь — и в самом деле: от береговой кручи к середине реки неспешно летела черная птица. Она отчетливо виднелась на едва тронутом восходом поднебесье.