IV

На охоте

Настало утро, — а охотники не успели еще успокоиться от дерзкого нападения. Мяса не было, необходимо было отправиться за зверем в лес, попытать счастья на озере в ловле тюленей. Высоко над землей ветер гнал тучи, лохматые облака неслись, точно стаи птиц. Заря разлилась по небу бледно-розовыми потоками.

Охотники закутались в шкуры зверей, вооружились палицами, топорами, рогатками, копьями с каменными наконечниками. Вместе с ними пошел и Ка с двумя юношами, — они быстро бегали и нужны были на случай, если придется загонять зверя. Юноши тоже вооружились топорами, рогатками и вместо копья — луками со стрелами. «Губитель медведей» взял только свою дубину — едва обожженную, с громадным наконечником из камня. Это было его любимое оружие, с ним он выходил на крупного зверя и ударом о спинной хребет или о череп — валил его. Это был его излюбленный прием, стяжавший ему уважение.

Перед выходом долго совещались, куда идти. Большой Ка обратился к «Губителю медведей» и сказал: «Ты увидел свет раньше меня — ты первый выбирай дорогу».

Долго думал «Губитель медведей», потом повернулся и пошел по берегу реки. Другие пошли за ним, шествие замыкали юноши с маленьким Ка. Прибрежные травы колыхались, как морские волны, приникая к земле при каждом порыве ветра. Дуло с севера. Временами ветер был так силен, что у охотников захватывало дыхание. Приречная растительность была обильной, в долине было много животных, много цветов, много птиц. Маленький Ка несколько раз пускал стрелы в птиц, но ему не удавалось убить их, а одна птица так и улетела со стрелой, застрявшей в ней. Тогда с горя — он с юношами стал отыскивать съедобные злаки и есть их. Вот откопали они сладковатый мучнистый корень и, быстро вырвав его, бросились за уходящими охотниками, которые шли вперед, торопясь убить большого зверя. Маленькие не прельщали их, так как племя нуждалось в мясе, а маленькое животное не могло насытить и одного. Травы раскинулись вдоль реки, среди них вытягивались острова вереска, сменявшиеся островами дрока. То там, то здесь пробивался шильник, зверобой, шалфей, тысячелистник, дикая гвоздика и другие травы, которые собирал «великий старец», глава племени, знахарь и колдун. Местами обнаженная земля была покрыта минералами, усеяна большими камнями, принесенными великим ледником. Здесь, в этой почве, растения не могли укрепить своих корней!..

Охотникам было некогда рассматривать окрестности. Быстрым шагом, с раздувшимися ноздрями, ловящими запах зверя, шли они все вперед, ища добычи. Но добычи не было. Прошли те времена, когда зверя было много и «олени не боялись людей» — как рассказывал «великий старец».

Местами холмы прорезали местность, местами встречались стоячие болота, где копошились гады, все чаще и чаще встречались камни — иногда очень большие. В густых порослях у реки водились кабаны, но они были осторожны, и почва у реки была болотиста, на реке видны были бобровые поселения, — умный архитектор-бобр показал людям путь к постройке речных жилищ, недоступных для нападений, подобных нападению прошлой ночи. Охотники шли дальше и дальше, «Губитель медведей» вел их на лесные прогалины, куда обыкновенно выходили кормиться олени, лоси, туры, козы… Зверей становились все меньше, и они уходили все дальше. Несколько раз охотники видели зайцев, один раз мимо них, осторожно крадучись, пробежала лиса, но так далеко, что стрелы маленького Ка и его спутников не могли бы достать ее; два раза видели волка, но крупного зверя, которого надо, — не было.

Наконец «Губитель медведей» вдруг остановился. За ним остановились и другие, превратившись в застывшие изваяния. Он дал знак рукой — и все легли в кусты, затаив дыхание. Они обратились в слух… В окружающем мире они впитывали в себя дыхание ветра, шелест растений, полет птиц, шуршание пресмыкающихся… Но все это было не то… Охотники стали было терять терпение, как вдруг послышался треск ветвей, и на поляну выскочил плосколобый бык. Откуда взялся он? Отстал? Или, быть может, очень опередил свое стадо? Охотникам некогда было спрашивать. По повадке и движениям «Губитель медведей» догадался, что это был бык-одиночка, особенно яростный и дикий, не уживающийся со стадом. Жажда добычи овладела всеми, но зверь был страшен: обычно злой, он был чем-то еще рассержен; это было заметно по всем его движениям, по судорожному подергиванию хвоста, по короткому хриплому реву, который он испускал временами. Охотники обыкновенно не нападали на стада больших травоядных, стараясь настигать зверей, когда они бродили в одиночку или были слабы.

Плосколобый бык был особенно опасен для нападения. Наша порода быков наследовала от этих первобытных предков храбрость и упорство, но плосколобые быки были во много раз сильнее и умнее. Этот вид достиг тогда высшей степени своего развития. Проворные, хищные, с ясным инстинктом опасности, эти сильные животные беспечно бродили у Ладоги, считая себя хозяевами этого маленького уголка мира. Большой Ка поднялся с рычанием. Было бы хорошо для орды убить это травоядное, но он был силен… Грудь «Губителя медведей» задрожала инстинктом, который поддерживает и возбуждает то, что необходимо для превосходства человека над животным, его воинственный пыл возрастал по мере того, как приближался к охотникам разъяренный бык. Его рука с копьем уже поднялась, вот-вот отважный охотник метнет копье.

В это время из леса стремительно выскочил большой, с ветвистыми рогами олень. Животное неслось с головокружительной быстротой. С заброшенной назад головой, с кровавой пеной у ноздрей, с ногами, дрожащими, как листья во время ветра, — он несся, весь охваченный страхом. Едва он пробежал несколько шагов, как за ним вырос враг. Это была громадная рысь, с кошачьими ухватками, с извивающимся хребтом. Быстрыми прыжками неслась хищница за своей жертвой. Охотники знали это уже вымирающее животное; «Губитель медведей» едва спасся однажды при встрече с ним от смерти. Они быстро спрятались за камни-валуны, принесенные ледником и, забыв голод, следили разгоревшимися глазами за этой охотой.

Олень бежал быстро, но по движениям его было заметно, что он уставал. Прыжки его были неровны, и рысь стала настигать его. Чуть-чуть олень не наскочил на быка; увидев последнего, он метнулся в сторону, а бык, с налившимися кровью глазами, опустив голову и выставив вперед свои страшные рога, ждал нападения; но рысь, занятая преследованием, не рискнула напасть на это животное. Она неутомимо преследовала свою жертву, гоня ее вдоль реки. «Великий олень погибнет», — подумали охотники. Расстояние между хищником и его жертвой уменьшалось, олень напрягал остатки своих сил. Охотники следили, как оба животных ритмически поглощали пространство.

В это время у оленя созрел какой-то план, и рысь инстинктом поняла его. Река была неширока, и олень, бросившись в нее, мог переплыть ее воды и спастись от преследования. Чтобы перерезать ему путь, рысь сделала свой прыжок. Последний был рассчитан неверно, он был слишком поспешен. Рысь споткнулась и покатилась на землю. Олень в это время повернул к воде и, пользуясь несколькими моментами, выгаданными им от неудачного прыжка рыси, бросился к реке, — путь к спасению был свободен. Ничего не оставалось более для рыси, как прекратить погоню. Хищник понял это и, вспомнив про встречу с быком, повернулся обратно. Тогда у «Губителя медведей» создался какой-то план. Он собрал охотников, и они переправились через реку. Маленький Ка с товарищами бросился вперед. Они должны были настигнуть измученного и чувствовавшего себя в безопасности зверя и выгнать его на охотников. «Губитель медведей» расположил свою группу у ледниковых камней, расположенных полукругом. Сюда и надо было Ка и другим юношам пригнать зверя…

Тишина долго не прерывалась. Только шумела вода, да кровь пульсировала в телах спрятавшихся. Ветер дул на охотников. Это было хорошо, чуткий олень не мог слышать запаха людей, которых он боялся. Солнце уже начало закатываться, когда из кустов снова выскочило встревоженное животное. Оно еще не отдохнуло от одной опасности, как вдруг ему грозила другая… И самое странное, что олень не отдавал еще себе отчета, что встревожило его… За ним из-за опушки леса показались и юноши, крича и бросая в животное камнями. Олень быстро бросился в сторону. Куча ледниковых камней привлекла его внимание. Он мог бы, чтобы избежать преследования, переплыть реку, — но он еще помнил, что на том берегу была другая опасность. Тогда он бросился к камням, легко перепрыгивая через препятствия, несся вольный, как ветер, думая, что и на этот раз он избежит опасности. Вдруг из-за валунов вылетела стрела, попав ему в глаз.

Животное сразу остановилось, оно рассвирепело и, опустив рога, бросилось на тех, кто стоял около камней. Большой Ка метнул свое копье с каменным наконечником. Корье запело в своем движении и ударилось в спину животного. Охотники вышли из своего прикрытия. Их груди волновались перед величавым зрелищем, их сердца воспринимали эту суровую поэзию борьбы без слов, без мыслей, своим слабым еще разумом они чувствовали могучую красоту борьбы. Их охватывал трепет… Олень издал крик, острый и сильный. Он набросился на «Губителя медведей» и ударил его своим правым рогом в бок, напрягши всю свою силу для борьбы с тем, кто выдвинулся вперед из группы. «Губитель медведей» отпрянул в сторону. Олень причинил ему лишь рану своим страшным оружием, каким были его колоссальные рога. Ловкое движение спасло «Губителя медведей» от смерти. В этот момент ближайший охотник опустил палицу. Оружие человека нанесло зверю первый удар, но удар этот был рассчитан плохо. Он причинил лишь боль зверю и еще более вызвал гнев. Второй удар обрушился на череп. Животное в бешенстве бросилось на ближайшего охотника, который быстро юркнул за камень, и зверь стукнулся о гранит и споткнулся. «Губитель медведей», оправившись от удара оленя, с воинственным криком ударил сбоку своей дубиной по спине зверя. Позвонки хрустнули, зверь упал на передние ноги и пошатнулся. Другие охотники в порыве раздражения стали наносить удары за ударами, раздробили ему ноги, челюсти, в то время как подоспевшие во главе с маленьким Ка юноши каменными топорами распарывали брюхо. Зверь был в агонии. Все это разыгралось в несколько минут и кончилось хорошо, если не считать раны «Губителя медведей», из пронзенного бока которого шла кровь.

Великий бог-солнце уже уходил на покой, и охотники решили не возвращаться к стоянке, а переночевать среди камней. Они стали располагаться на ночь; более сильные оттащили в сторону оленя; окружив его, они, не дожидаясь, пока маленький Ка с товарищами раздует огонь, прямо стали пожирать мясо. Вскрыв жилы зверя и наполнив подставленные руки теплой кровью, они с наслаждением пили этот великолепный напиток, наполнивший их измученные голодом тела теплом, бодростью и силой. Старейшина решил раздать голодным порции свежего мяса и завтра возвратиться домой с остатками оленя. Ночь наступала быстро, и надо было торопиться. Пред ними открывалась поляна. Восток заслоняла громада леса, полного зверей, особенно страшных с наступлением ночи, когда не знаешь, откуда грозит тебе опасность; на запад тянулась равнина, покрытая то травой, то кустарниками, то кучками дубов. По равнине текла река, местами окруженная зелеными объятиями ив, осин, ольх, камышей и тростников. Ледниковые валуны были самым удобным прибежищем на этой поляне, лес и река были опасны. Большинство валунов были разбросаны далеко друг от друга и не годились для ночлега, те же валуны, около которых было убито животное, были расположены так, что в них долго пришлось бы укрепляться для ночлега. «Губитель медведей» увидел в стороне груду камней, из которых три были наклонены друг к другу так, что образовали нечто вроде свода; отверстия были невелики и недоступны для больших зверей, особенно для рыси и медведя, которых сильно боялись охотники. Решили переночевать здесь. Тем временем охотники утоляли свой голод, прямо отрывая от оленя каменными скребками и руками куски, которые они и запихивали в рот и пережевывали своими челюстями.

«Губитель медведей», как общепризнанный вождь охоты, взял вместе со старейшиной самый лакомый кусок — содержимое желудка. Это была отвратительная, резко пахнувшая смесь из полупереваренных трав. Смочив ее кровью, они с большим наслаждением ели это лакомство. Один кусок «Губитель медведей» приложил к ране, которая к вечеру стала беспокоить все больше и больше. Затем он взял одну из больших костей, разбил ее каменным топором и, вынув мозг, съел его. Ели медленно, с важностью смакуя это блюдо. Временами жадность брала свое, и, оглянувшись и видя, что все остальные спутники заняты насыщением голода, старейшина и охотник запихивали пищу обеими руками, давясь, глотая ее, запивая кровью. Маленький Ка тем временем развел огонь в месте ночлега, натаскал с товарищами хвороста и на огне поджаривал куски мяса, пришедшиеся на их долю.