5
Мери добиралась до Дувра целую неделю, и только на восьмой день, измученная горем, которое, словно тяжкий груз, утопая в грязи, тащила на себе всю дорогу, вошла в город. А дождь себе лил и лил уже трое суток, и дождинки катились и катились по ее щекам — вместо слез, которым она запретила выкатываться из-под век.
В порту она побродила, поискала и подобрала, где валялись, какие-то корки хлеба, потом стала наблюдать за маневрами таких же тщедушных, как она сама, мальчишек, которые охотились за случайными прохожими, скорее всего, пассажирами: а вдруг тем понадобится чем-то услужить? Иногда у них это получалось, дело показалось Мери совсем простым, и она решила, не откладывая, заняться тем же — ведь надо на что-то жить, пока найдется другая работа, пока ее возьмут юнгой.
Однако колокола церквей отзвонили полдень, а она еще не добыла ничего, что помогло бы унять голодное урчание в животе. Что ж, следует признать, что ей не хватает опыта. То, что легко давалось другим, вовсе не подходило ей самой. Местные подростки оказались более шустрыми, они мигом поспевали туда, куда она только собиралась.
Мери уже отказалась было от намерения заработать тут хоть что-нибудь, когда увидела подъезжающую карету. «Все, последняя попытка, — сказала себе девочка. — Если и она провалится, пойду просить милостыню».
Собрав в кулак всю волю и всю энергию, она помчалась к карете, надеясь опередить всех. Еще до того как лошади остановились, ей удалось оттолкнуть локтем и обойти белобрысого верзилу, на две головы выше ее, которому, по ее мнению, и так уже перепало слишком много. Нет, она не упустит на этот раз своего шанса. Она одержит победу!
Кучер открыл дверцу кареты как раз в ту минуту, когда Мери подбежала, надеясь встретить человека, который из нее выйдет. Встретила. Но совсем не так, как надеялась. Ее соперник, тоже времени не терявший, оказался там одновременно с ней и, взяв реванш, заехал ей ногой под колено так, что она полетела прямо в лужу. А поскольку выставила вперед руки, чтобы не упасть плашмя, то фонтаном брызг, вызванных ее падением, испятнала донельзя безупречный до тех пор костюм спустившегося как раз на подножку джентльмена. Тот побагровел от гнева.
— Ах ты, болван! — завопил джентльмен по-французски. И двинул носком шикарного ботинка в бок Мери.
Сидя в грязной воде, с лицом в землистых разводах, она бормотала на том же языке приличествующие случаю извинения, а верзила, подсуетившись и сдержав смех лучше, чем его приятели, тем временем подхватил багаж элегантного господина, разгневанного ее неловкостью, и теперь удалялся рядышком с ним.
Девочка уже собралась потихоньку слинять, когда заметила плавающее в грязи письмо. Подняла, посмотрела на конверт и машинально окликнула свою жертву по имени, там прочитанному, — надо же было вернуть ему потерянное.
— Месье! Месье де Ла Пательер! Погодите!
Но тот даже не подумал обернуться, зато обернулся белобрысый оболтус и издевательски высунул язык.
— Молодой человек! Дайте-ка это письмо мне! — приказал женский голос.
Задница Мери увязла в липкой грязи, но девочка развернулась и, подняв голову, увидела на подножке кареты одетую в роскошный дорожный костюм даму, которая смотрела на нее то ли насмешливо, то ли с жалостью.
— Я страшно огорчен, мадам, — проскулила Мери, — но и письмо теперь такое же грязное, как одежда вашего супруга…
— Вы говорите по-французски? — удивилась приезжая, прыснув, но прикрыв рот рукой в тонкой перчатке.
— Да. И читаю тоже, — призналась Мери, рассчитывая таким образом оправдать свою настырность.
— Отправляйтесь туда, где вы сможете отчистить свое платье, — постановила женщина, отказываясь взять конверт, весь выпачканный в грязи и мокрый. — Заодно высушите письмо и принесите его мне. Кстати, как вас зовут и сколько вам лет?
— Мери Оливер, мадам, а лет мне восемнадцать, — не моргнув глазом соврала Мери.
— Отлично, Мери Оливер, увидимся с вами позже, — сказала благодетельница и назвала свой адрес и имя. — Что же до этого господина, то можете о нем не беспокоиться. Он мне не муж, а личный секретарь. А злится он так, потому что я не далее как сегодня его рассчитала!