– РУКИ ВВЕРХ! – кричала Чески в мегафон.
И где она этого набралась?
– НЕ СТРЕЛЯТЬ! – отозвалась толпа.
– РУКИ ВВЕРХ! – повторила она. Люди в ответ снова закричали:
– НЕ СТРЕЛЯТЬ!
Наконец, мы остановились у здания полиции и снова слушали. На этот раз были истории о несправедливости, о таких действиях, которые полиция не смогла ни объяснить, ни оправдать. К нам присоединялось все больше и больше людей, стекаясь отовсюду и мешая уличному движению. Из здания вышла полицейская охрана и окружила митингующих. От страха у меня свело желудок.
Мы двинулись дальше, прочь от отделения полиции, свободно шагая по Брикстону и скандируя «МИРА НЕТ! СПРАВЕДЛИВОСТИ НЕТ!» Потом обошли рынок. На месте овощных и фруктовых лавок, к которым бабушка таскала меня по воскресеньям и которые я надеялась увидеть прежними, толпились в основном белые ребята, потягивая пиво из разноцветных банок.
Все магазины, где мы покупали ямайский хлеб и оранжевый сыр для воскресных ужинов, все текстильные лавки, где бабушка покупала ткань для занавесок, киоски «все за фунт», где мне разрешалось купить себе исключительно что-то одно – все исчезли, уступив место новомодным веганским барам и независимым бутикам, продающим мужскую одежду по невообразимым ценам. Когда это успело произойти? Когда этот район, который я знала как свои пять пальцев, единственное место, где я могла себе позволить быть собой, где большинство людей выглядели так же, как я, и разговаривали, как в моей семье, успел исчезнуть?
Брикстон. Куда делся присущий этому району колорит? Почему я
– СПРАВЕДЛИВОСТИ НЕТ! – выкрикнула я, чувствуя в крови какую-то новую злость. – МИРА НЕТ!
– Дать тебе мегафон? – спросила Чески.
– Я пока воздержусь, – ответила я, поднимая вверх сжатую в кулак правую руку.
Мы шли и скандировали, пока не вернулись на Уиндраш-сквер, откуда начали шествие. Это место названо в честь корабля «Уиндраш» и того пути, с которого все начиналось для наших предков[9]. Мы сидели прямо на асфальте, обессиленные, как вдруг послышался новый лозунг, который был не столько протестом против хаоса, сколько утверждением истины, и звучал он до самого вечера.
– С НАС ДОВОЛЬНО.
– С НАС ДОВОЛЬНО.
– С НАС ДОВОЛЬНО.
– Что ты ходишь мимо моего кабинета, Квини? Меня это раздражает. Или зайди, или отправляйся работать, – сказала Джина.
Интересно, у нее сегодня плохой день или хороший?
– Извини, я только хотела кое-что у тебя узнать, – я осторожно вошла в кабинет.
– Зарплату не подниму, пока не дашь мне то, о чем я просила, – сказал она, не отводя взгляда от монитора.