– Отчего же, ясен, – стушевавшись, ответил казак.

Вот так, дух противоречия очень скоро сходит на нет, если тебя выделяют из общей массы и дают понять, что всех собак повесят на твою шею. А кому хочется оказаться крайним? Ну, разве только больному на всю голову. Здоровые же стараются до такого не доводить.

– Ну а раз ясен, выполнять. И учтите, промахнетесь мимо голой вершины, всю ночь ее искать будем.

Казаки вновь двинулись гуськом, сохраняя прежний порядок. Правда, в ночном лесу ориентироваться было практически нереально. Кое-что, конечно же, видно, но только на расстоянии вытянутой руки. Будь луна, было бы куда легче. Но ее нет и не предвидится, небо звездное, однако от этого польза только на открытом месте, а не под кронами деревьев. Словом, подъем вышел тот еще, досталось всем без исключения. Хорошо хоть, никого из горцев впереди нет и в помине.

Шейранов даже перекрестился, когда они наконец оказались на одной из голых вершин, не получив ни единой травмы. Рад он был не за себя, вернее, не только за себя, но и за всех подчиненных. Неприятно было бы сознавать, что из-за твоего упрямства кто-то получил травму.

– Пархоменко, подойди. – Когда все уселись на траву, поеживаясь от довольно ощутимо задувавшего ветра, Шейранов отозвал в сторону унтера.

– Младший унтер по вашему приказанию прибыл.

– А вот дуться не надо, Сашко. Ты что же думал, я вот так проглочу твою наглость?

– Да я…

– Ты дыши глубже, унтер, и слушай, что тебе мое благородие говорит.

– Прошу простить.

– Пока прощаю. Запомни, братец, в полусотне я командир, и коль скоро оказался в боевом выходе, то командовать тоже буду я. Но ты знаешь, спесь меня не отличает, поэтому совет или предложение выслушаю спокойно и даже прислушаюсь, если дельный. А ты что устроил? Приказы вздумал мне отдавать? Или вы с казачками все еще «на слабо» меня проверяете?

– Никак нет.

– Я надеюсь, братец, что это так. Выставь часовых, и всем отдыхать. Огонь не разводить.

– Может, спустимся к деревьям? Оно хоть и лето, да холодновато.

– Ничего, в самый раз. Как раз мозги проветрите.

Темляков устроился отдельно от остальных, укутавшись в парусиновый плащ, который был пристегнут к ранцу. Казачки пошли в поход налегке, из расчета на погожие дни. Так что в их котомках только припасы. Бурки, годные на все случаи жизни, остались в казарме. Оно и понятно, лето, дожди вроде бы не предвидятся. Да и выход только на день-другой. Чего таскать тяжесть. А тут вот такая неприятность. Придется всю ночь жаться друг к дружке, правда, толку от этого на пронизывающем ветру чуть да маленько.

– Ваше благородие. – Пархоменко легонько коснулся плеча Темлякова, и тот сразу же открыл глаза. – Рассвет скоро, надо бы с вершины сойти, не то торчим тут, как бельмо на глазу.

– Поднимай людей. – Сергей сел, откидывая плащ.

Нда. Если ему так холодно, то каково казачкам? Ничего, в следующий раз думать будут. Правда, теперь нужно бы в их глазах реабилитироваться. Оно вроде и на выпивку подбросил пять рублей за добрую рубку во время штурма, но в то же время особо отличившийся десяток сразу засобирался в поход и оказался обделенным. А какая тут может быть выпивка? Вдобавок ночь на пронизывающем ветру. Так что нужна удачная охота и никак иначе.