— Валериан оказался предателем. После того, как я отказалась от объединения наших королевств, он решил убить меня. И как видишь, для своей страны я — мертва.

— Хэйвуд спас тебя? — Тихо спросил он.

— Да. Я не помню, как это было, но все очень болело. Силы после этого пропали, и, когда я сказала, что не владею магией — это было почти правдой.

— Но сейчас ты достаточно сильна, — Эван повернулся лицом ко мне.

— Много тренируюсь, Хэйвуд говорит, что эмоциональное состояние прямо пропорционально моей силе, и, чем спокойнее, счастливее я становилась, тем быстрее происходило восстановление.

— Почему вы сразу не сказали мне? К чему был весь спектакль? — Эван злился, он имел на это полное право, не знаю, как сама бы себя вела, если бы меня все это время обманывали.

— Я боялась. Находится в Темном королевстве было непривычно. Мы никогда не сотрудничали, не были даже просто знакомы. Столько слухов я слышала о Темном Властелине.

— И что же, я такой жуткий, свирепый и хладнокровный, как обо мне говорят? — Выгнув бровь, спросил он.

— Нет, вовсе нет. — Шепотом произнесла я.

Было сложно заново вспоминать и переживать моменты своей жизни. Было стыдно признаваться во вранье и упоминать тот факт, что я когда-то боялась Эвана.

— Другого выхода у меня не было, если я мертва, то мертва для всех. Если бы Валериан случайно узнал о том, что я жива, он был бы уже здесь со своей армией. А я не могу позволить страдать невиновным людям. Мой народ итак уже поплатился. Оганес не должен страдать. Ты не должен.

— Ты так ничего и не поняла… — Эван поднялся с дивана, но я удержала его за руку. Треск деревянных щепок в камине, полумрак. Глаза в глаза. — Я бы никому не позволил обидеть тебя, и мне не важно служанка или королева передо мной. Нападет на тебя армия или один человек, это не важно. — Его рука медленно прошлась по моей щеке, вытирая непрошеные слезы. — Важна лишь ты. — Его сверкающие в ночи глаза прошлись по моему лицу, закусив губу, я сделала шаг к нему навстречу. Первый шаг между нами, сокративший расстояние до нескольких сантиметров. Теплые губы лишь слегка коснулись моей щеки, когда внутри все сжалось до размера молекулы. Эван притянул меня к себе ближе, не оставляя места даже для вдоха.

Он всегда рядом, когда мне плохо. Рядом, когда весело. Рядом, когда требуется защита. Это невозможно. Невозможно найти человека, с которым ты будешь чувствовать единую связь. Думала я раньше, но сейчас… Ощущая его всем своим трепещущим сердцем, я поняла, что никогда еще не любила. Влюбленность, привязанность, увлечение — называйте, как хотите — все это было раньше, но точно не то, что происходит сейчас. Боясь неизведанной тяги к нему, я могла упустить слишком многое.

Когда его губы наконец прикоснулись к моим, время замерло. Огонь таящийся во мне соприкоснулся с магией Эвана, и я смогла вновь почувствовать свои внутренние силы. Теперь резерв был заполнен.

Нежные, неторопливые поцелуи лишь разжигали желание между нами. Его холодные ладони, блуждающие по моему телу, сводили с ума, но от них становилось еще жарче. Я ощущала его силу. Ощущала нить, что влекла меня и держала в крепких тисках, пока губы Эвана скользили по шее. Это нечто манящее меня к нему казалось сильнее любых оков и привязей. Но мне не хотелось нарушать эту связь. Наоборот. Я жаждала обладать ею, как и он. Мы словно несколько веков ждали лишь этого момента. Лишь этого поцелуя.

Глава 32

Всю обратную дорогу до замка Эван расспрашивал меня о жизни в Арденте. Местами бросал колкости, напоминая, как некрасиво я поступала, но сразу же прекращал, как только мои губы касались его. Сейчас все казалось таким странным. Кто мы друг другу после этого поцелуя? Не хочу больше быть обманутой. Не хочу тешить себя ложными надеждами. Может стоит спросить его напрямую о нас? Нет, это пока для меня слишком.

Оказавшись в замке, мы оба разошлись по делам. Я вернулась в библиотеку, в которой ощущала полное спокойствие и безопасность. Рассматривала древние карты, прочла пару книг, пока почти к полудню в библиотеке под главенством Эвана не оказались Саманта и Михаил.

— Я всегда знал, что вы не та, за кого себя выдаете, — процедил Михаил. — Уж больно прибираетесь плохо.