/подпись/ПЕРЕПЕЛИЦА/
— Ну, что ты теперь скажешь?
— А что тут скажешь, гражданин начальник? Русский донос — бессмысленный и беспощадный...
— Это, Нестеренко, не донос, а свидетельство!
— Это, гражданин начальник, донос!
— Значит, отказываешься признавать, что шпион?
— А что из вами прочитанного здесь указывает на то, что я шпион?
— Разве признания честной советской женщины тебе недостаточно?
— Ну, гражданин начальник…
— Из чего я делаю такой вывод, Нестеренко? А из чего бы мне сделать вывод обратный? А что из твоей жизни могло бы убедить меня, что ты не шпион?!
От предложения к предложению Перепелица говорит всё громче, но затем вдруг затихает. Теперь я постоянно ожидаю удара, но следователь не бьет. Напротив, повышая голос, он вдруг словно сам себя ставит на место.
«Все-таки, как бы ни хотелось мне подобное признавать, юный мой товарищ Перепелица оказывается калачом тертым. Он знает, что делает. Настоящий профессионал своего дела. Умница, как есть. На мой счет у него, судя по всему, имеются и тактика, и стратегия…»
— Значит, ты хочешь, чтобы я доказал тебе, что ты шпион?
— Хотелось бы скорее, чтобы вы пришли к мнению обратному, гражданин начальник...
— Не выйдет. Я докажу тебе! — закатывая рукава, вновь заводится он.
— Вы не можете доказать то, чего нет...
— Не могу? Хорошо, давай тогда поэтапно. В 20-м году ты бежал в Сербию, верно?
— Верно, но не совсем...
— Почему это не совсем?
— Потому что сперва я выехал в Константинополь…