— Что случилось, дочка, ты сама не своя, — заметила Антонина Владимировна её состояние.
— Мама, там Виктор…,-задохнулась от волнения Ольга.
— Что Виктор? — вскочил Николай Фомич. Что бы не сделал этот парень для них, но если он позволил себе лишнее по отношению к его дочери, то ему несдобровать.
— Папа, всё хорошо, — поспешила Ольга успокоить своего отца, — Просто мы были в клубе и Виктор там играл на инструментах и пел. Вернее вначале Настя спела одну замечательную песню, которую сочинил её брат, а потом он сам играл и на пианино и на аккордеоне и на гитаре и пел свои песни. Он, оказывается, сочиняет такие прекрасные песни и сам пишет музыку и сам же исполняет. А как он играет, мамочка, — волны восхищения так и лились от Ольги, — А одну песню он сочинил и спел на испанском языке. Она такая весёлая и задорная. Он пообещал мне написать перевод на русский. И все ему долго аплодировали. А девушки на него так смотрели, — прорезались нотки ревности в голосе, — А потом Виктор меня проводил и, — Ольга опустила глаза, ещё больше покраснела, и чуть слышно произнесла, — поцеловал. В щёку, — поспешила она успокоить родителей.
А родители смотрели на свою смутившуюся дочь и счастливо улыбались. Впервые за долгие-долгие годы.
— Товарищ Головин, я вас очень настоятельно прошу, — передо мной в дверях нашего купе, впрочем не переступая через порог, стоял колобкообразный невысокий мужчина в форме железнодорожника. Он периодически снимал фуражку и вытирал платочком лоб и шею, — ну, хотя бы, пару концертов. Я же не доеду до конечной, меня просто растрезают пассажиры. Я уже и так запретил пропускать в ваш вагон всех, у кого нет в него билета, а то они уже брали бы штурмом ваше купе, — пошёл он на откровенный шантаж.
— Ну хорошо, товарищ…,- я приподняв бровь посмотрел на колобка.
— Мищенко, — торопливо представился он, — Иван Сильвестрович Мищенко. Начальник поезда.
— Рад знакомству, Иван Сильвестрович. Пожалуй пару концертов действительно можно организовать. Но не сегодня, — быстро перебил я собиравшегося что-то радостно сказать начальника поезда, — Нам надо пару дней на репетиции. Ну, хорошо, один день на репетиции, — поспешил успокоит взгруснувшего колобка, — Так что дайте объявление, что завтра после ужина в клубе состоится концерт. Но вы должны дать нам в помощь пару человек, разбирающихся в нотной грамоте и умеющих играть на инструментах. И надо сделать небольшую перестановку в клубе. Пианино передвинуть и стульев поставить побольше. И нам до концерта никто не должен мешать.
— Товарищ Головин, вы меня просто спасли. Всю помощь окажем. Обратитесь в клубе к товарищу Герман и вам всё организуют, — колобок просто светился от счастья.
Когда дверь закрылась я обернулся к, с интересом прислушивающейся к разговору, сестре.
— Ну что, Настён, устроим концерт? — я весело подмигнул ей.
— Да-да-да! — захлопала в ладоши подпрыгивая Настя.
— Тогда тебе надо будет выучить ещё одну песню.
За то, что Настя не успеет разучить текст я не боялся. Ещё там, на хуторе у дядьки Андрея, я поработал Силой с её памятью и восприятием. Теперь Настя влёт запоминала любой текст и не просто механически его воспроизводила, а полностью осознавала. Что самое интересное, так это то, что больше такое не получилось сделать ни с кем. Сколько я не экспериментировал с приходившими к нам хворыми и больными, но ничего не вышло.
— Так, собирайся и пошли в клуб репетировать. У нас не так и много времени.
В тамбуре вагона-клуба стоял проводник и заворачивал всех идущих туда. Увидев нас он вытянулся "во фрунт" и отрапортовал, что поставлен здесь по приказу начальника поезда, чтобы нам никто не мешал готовится к концерту.
В самом клубе мы застали ту самую девушку культмассовика, пытающуюся на гитаре подобрать аккорды к песне "Берёзы".
— Добрый день, девушка, — поздоровался я, — нам бы увидеть товарища Герман.
— Здравствуйте, Виктор, — она отложила в сторону гитару, — Герман это я.