– И леди Брайенна согласилась?

– Нет, не совсем. Может быть, я должен был проявить настойчивость.

– Не думаю, – сказал Кэм. – С ней, видимо; надо обращаться крайне деликатно.

– Я знаю, и знаю также; почему, – заметил Джейми.

– Почему же?

– Не могу об этом говорить. Она доверилась мне.

– Секрет?

– Да, вот именно.

– Надеюсь, ты ничем ее не обидишь, – мрачновато сказал Кэм.

Когда Джейми вышел, Кэм стал размышлять о пустоте собственной жизни. Одиночество стало его крепостью, он словно огородил себя каменной стеной. Но потом в его жизнь вошла Мариза. Вернее, она могла бы войти, но он не захотел этого. Его кровать казалась теперь пустой без нее. Ему некого было обнять, не с кем было разделить мысль, обменяться взглядом.

Слова отца о выжженной душе вошли в его сознание, он все время вспоминал их. Как-то тронул его и приезд матери, снова безмолвно вымаливающей прощение. И приезд дочери, обвившей руками его шею, не испугавшейся – его уродства. – Peбенок полюбил его, – так, может. быть, полюбит и женщина?

Согласится ли он подвергнуть испытанию себя и ее? Рискнет ли?

Брайенна глядела на раскрытый, наполовину упакованный чемодан. Слова Маризы кружили в ее мозгу неотступно, словно овод.

Сладострастные воспоминания поднимались в душе – за один час телесной близости с Джейми она испытала больше счастья и наслаждения, чем за все время супружеской жизни с Доналом.

Она обвила себя руками и ходила по комнате, недоумевая, как она могла мгновенно отказаться от обретенного счастья? Да, но чтобы сохранить его, надо сказать Джейми всю правду о себе.

Раздался тихий стук в дверь. Кто это мог быть? Свою горничную Брайенна отослала спать. Снова Мариза?

Стук повторился, мужской голос позвал:

– Брайенна!

«Это Джейми», – испуганно подумала молодая женщина.

Накинув пеньюар, она подбежала к двери и отодвинула задвижку. Мужчина и женщина оказались лицом к лицу.