Лес: охотники за костями.

Верь, отрок набожный, достойней путь отцов!

С искривлённым крестом, с кручёной гардой шпага

Тому, в ком живы честь, решимость и отвага,

Приличней и нужней, чем римский часослов.

Жозе Мария де Эредиа.

«Шпага».

Из дневника Фёдора.

Лес.

Отряд Эстрады.

Мы продвигались через лес. И хочу сказать, насколько слов о нём. Моим друзьям всё было в диковину. Мы, в отличие от поселенцев, много раз могли попасть в неприятность из-за нашего любопытства и здешних красот.

Кристобаль де Эстрада и его офицеры ехали верхом впереди колоны сразу за разведчиками из индейцев. За офицерами двигался конный отряд идальго в 30 человек. Затем тянулись длинной колонной пехотинцы. Мы с Минкой и Рогом также были верхом, хоть и держались в хвосте отряда.

Лошадей для экспедиции закупали в Сан Хуане. Себастиани доверил это дону Диего де Аяла, который имел опыт службы в кавалерии. Но у королевского субтеньенте сразу возникли разногласия по этому поводу с первым лейтенантом де Эстрада. Тот заявил, что для своего отряда он сам желает приобретать лошадей ибо выбором породы, которую предпочитал Аяла, он недоволен. Себастиани дал свое согласие. «Сколько лошадей нужно для вашего отряда, сеньор лейтенант?» – спросил капитан. «Не менее пятидесяти, сеньор аделантадо, – был ответ Эстрады. – И я считаю, что местная порода лошадей подойдет лучше, чем андалузцы которых покупает наш субтеньенте. Он недавно прибыл из Испании и плохо знает, что нас ждет во время похода».

У Эстрады были лошади местной породы, называемые пасо. Вывели её, скрестив испанскую андалузскую лошадь и берберскую. Мне, привыкшему к седлу с детских лет, сразу эта порода приглянулась.

А ведь я попробовал многих лошадей на родине. И нашей московской породы, какие были приняты в стремянном полку, и низкорослых донских коньков, весьма удобных и выносливых. В бою в степи я однажды срубил турецкого алай-бека и забрал себе его арабского жеребца двухлетку с длинной изогнутой шеей, прямым крупом и высоко поставленным хвостом. Такой был красавец чистопородный серой масти! Правда, норовистый был. Но зато как летел по степи! Ветер, а не конь! Во время краткого пребывания в Испании я смог оценить коней андалузской породы. В испанских колониях также встречались андалузцы, но колонисты предпочитали спокойного пасо.

В отличие от наших кавалерийских лошадей здесь не разводили рысаков. Для местной породы характерен алюр (особая иноходь), а не галоп. При движении алюром местная лошадь передние ноги выбрасывает плавно по дуге, а задними делает прямые плавные шаги. Именно это обеспечивает такую гладкость хода и так двигаться лошадь может весьма долго, не снижая скорости движения. И всаднику на ней удобно. И ко всем достоинствам пасо весьма неприхотливы в еде и обладают добрым и покладистым нравом.

При первом знакомстве с пасо мне вспомнились татарские бахматы плохо сложенные, некрасивые, но необыкновенно выносливые, ибо могли сделать за один переход до 30 миль. Татары были самыми ловки наездниками, которых я встречал. Они весьма ловки в деле верховой езды. Я сам видел, как татарский всадник во время крупной рыси перепрыгивает с одной выбившейся из сил лошади на другую, которую он держал в поводу. Бахмат не чувствуя под собой всадника, переходит на правую сторону своего хозяина и идет рядом с ним.

Местные испанские кавалеристы были далеки от такого искусства, и здесь я сразу стал лучшим наездником отряда.

– Сышь, Фёдор! – сказал мне Минка. – А конёк-то хорош!

– Да скачет не шибко! – сказал Иван Рог. – В нашей степи такой и не сгодиться.