Где-то в полицейском участке.

— Седьмое самоубийство за последние две недели! Что у нас есть по этому поводу? Только побыстрее, я спешу на обед, — высокий крепкий мужчина в полицейской форме быстро взглянул на дорогие часы, украшавшие его плотную волосатую руку.

— Мы пока придерживаемся версии о распространении нового наркотического вещества… На это указывает и молодой возраст жертв и то, что все близкие и друзья погибших хором утверждают, что не было никаких предпосылок: все были жизнерадостными и веселыми людьми, — говорила женщина — полицейский, державшая в руках стопку документов по данному делу.

— Вскрытие пока не обнаружило никаких подозрительных веществ в их телах, и ты это знаешь… Как там версия с влиянием интернета — может новые странные игры или розыгрыши, я в этом не разбираюсь…, — ответ женщины начальника не устроил.

— Мы проанализировали все: переписки, кэшы, историю посещений, сайты, телефонные звонки, почту… ничего подозрительного. Кроме того, что двое из них посещали одного психотерапевта, этого Лонг Лонга, а у седьмой девушки была найдена его визитка. Но сам врач утверждает, что она на прием не приходила…

— А что он утверждает по поводу тех двоих?

— Ничего, — женщина пожала плечами, — мы изучили его протоколы, более того, сессии одной девушки он записывал на диктофон, с ее разрешения, конечно. Ничего подозрительного, — она стала усиленно копаться в бумагах, — вот расшифровка, можете ознакомиться, — она попыталась всучить ему листок бумаги с транскрибацией*.

— Ну вот, — он схватил бумажку, но даже не взглянул на нее, — значит, не все так радужно было у тех двоих, раз они посещали врача. Остальные, может, посещали другого психолога или вовсе держали все при себе. Не зря говорят — у самых веселых людей грустнее всего внутри. Люди не всегда ведут себя так, как они чувствуют, — он сделал паузу и, взяв остывшую чашку кофе со своего стола, подошел к окну.

— Посмотри на эту дрянную погоду…, — сказал он, — унылая серость… Так и хочется свернуть себе шею… но… с обязательным воскрешением на Рождество и начало весны.

В дверь звонко постучали.

— Тук — тук! Это я! Шеф Буллок, можно войти? — между дверью и стеной появилась голова, а потом и все тело молодого человека, немного загорелого, со светлыми выгоревшими на солнце волосами и с ослепительной улыбкой.

— Ваш обожаемый друг вернулся! — его улыбка озарила весь угрюмый кабинет.

— С возвращением, Алекс, — улыбнулась женщина, — как прошел твой отпуск?

— Как всегда великолепно! Я облазил все горы, проплавал все моря, обошел все…, — начал было перечислять загорелый Алекс, загибая пальцы на руке.

— Так… довольно, — перебил его шеф, — потом расскажете о своих приключениях, лейтенант. Есть работа, специально для вас.

— Я как знал… как знал, — заулыбался парень, задорно потирая руки.

Шеф повернулся к женщине:

— Передай ему эти дела, — он кивнул на кипу бумаг в ее руках, — ты наверняка слышал о серии самоубийств. Теперь, это твоя забота.

— Самоубийств? Довольно депрессивненько, — взгрустнул парень, — но почему я?

— Да…, почему он? — удивилась женщина, — я уже давно веду это дело.