Запах дыма и обугленного дерева заполнил мои легкие. Пляжная бухта сомкнулась вокруг меня, отвесные скалы стали тюрьмой, а блики солнца на песке выбелили мое зрение.
Я моргнул, и кошмар отступил, сменившись смехом моих друзей на заднем плане и обеспокоенностью на лице Слоан.
Я ослабил хватку полотенца и заставил себя улыбнуться.
— Каждый бы изменил что-то, если бы мог. — На языке все еще ощущался вкус пепла. Мне хотелось выплюнуть его и запить пивом, но я не мог этого сделать, без того, чтобы вызвать подозрения. — Ты общаешься с кем-нибудь из своей семьи?
Это была единственная тема, которая могла отвлечь внимание Слоан. Она была достаточно внимательна, чтобы уловить перемену в моем настроении, но я не хотел обсуждать причину ни с ней, ни с кем-либо еще. Никогда.
Как и ожидалось, ее лицо погрустнело.
— Когда у меня нет выбора. Когда ты разговаривал с отцом?
Конечно.
Не только она считала семейные отношения запретной темой.
— Нет. Он сейчас не в том состоянии, чтобы разговаривать по телефону. — Даже до того, как он заболел, он был не особо общительным. С деловыми партнерами и друзьями — да. А с единственным сыном? Не очень.
Слоан наклонила голову, очевидно, пытаясь понять мои истинные чувства по поводу болезни отца.
Удачи ей, ведь даже я сам не знал, что чувствую.
Он был единственным родным человеком, который у меня остался, поэтому я должен был сильно переживать о его вероятной смерти. Вместо этого я чувствовал лишь оцепенение, словно наблюдал за тем, как на киноэкране угасает актер, похожий на моего отца.
Мы с отцом никогда не были близки, отчасти потому, что он винил меня в смерти матери, а отчасти потому, что я тоже винил себя.
Каждый раз, когда он смотрел на меня, он видел человека, который отнял у него любовь всей его жизни, и он ничего не мог с этим поделать, потому что я был единственной оставшейся частичкой ее.
Каждый раз, когда смотрел на него, я видел разочарование, досаду и обиду. Я видел родителя, который вымещал свой гнев на мне, когда я был слишком мал, чтобы понять всю тяжесть горя; который отказался от веры в меня и заставил меня сдаться, даже не начав.
— Он справится, — сказала Слоан.