— Вчера ты так и не ответила на вопрос, — мое резкое заявление разрушило чары, но мой пульс продолжал учащенно биться, а руки инстинктивно вцепились в край скамейки.

Черт, я не думал об этом, когда тащил Слоан с собой в Испанию. Мне нравилось флиртовать с ней, но была разница между флиртом и… что бы, черт возьми, ни произошло за последние две минуты.

Она моргнула, по-видимому, сбитая с толку внезапной переменой атмосферы.

— О чем?

— О твоем браслете. — На ней был тот же браслет дружбы, что и прошлой ночью. Слоан была девушкой Cartier — браслеты дружбы были не совсем в ее вкусе. — Ты ушла с гала-ужина без этого и появилась в Neon с ним. Если это подарок от твоего таинственного поклонника, возможно, тебе стоит его сменить. Найди кого-нибудь, кто сможет купить тебе настоящие украшения.

— Важен посыл, а не караты.

— Так говорят только те, кто не может позволить себе караты, — но даже самый глупый парень не стал бы дарить кому-то вроде Слоан детские украшения. Только если… — К кому ты на самом деле ходила? — тихо спросил я.

Лицо Слоан потемнело.

Я не получил ответа, да и не ожидал его, но мог догадаться. Была только одна тема, из-за которой она закрывалась: ее семья.

Все знали об отчуждении Кенсингтонов. Они были визитной карточкой нью-йоркского общества, и из-за разногласий между инвестиционным магнатом Джорджем Кенсингтоном III и его старшей дочерью была пропасть. Причина упомянутого разлома была темой для спекуляций в течение многих лет.

Навещала ли она свою семью после торжества? Если да, то кто подарил ей этот браслет и почему? Очевидно, это должен был быть кто-то, о ком она заботилась, иначе она не стала бы носить это, но, насколько я понял, ее разлука с семьей была ужасной. Она уже много лет не разговаривала с другими Кенсингтонами.

Глаза Слоан не отрывались от моих, ее эмоции были непостижимы под их иссиня голубыми глубинами. Это было так, как будто она физически сдерживала себя, чтобы не отвести взгляд, чтобы я не принял это движение за слабость.

Она не подозревала, что не могла сделать ничего такого, что я принял бы за слабость. Она была одним из сильнейших людей, которых я знал, и только дурак мог думать иначе.

Шли минуты. Чем дольше молчание затягивалось, тем глубже мне хотелось копать под ее крепость, пока я бы не добрался бы до реальной ее. До той, с недостатками и неуверенностью, как и все остальные, а не до идеального гендиректора, которого она показывает миру.

Давай, Луна. Покажи мне что-нибудь.

Тень пробежала по ее лицу, и как раз в тот момент, когда я подумал, что она даст какой-нибудь ответ, обогреватель отключился, показывая, что наше время в сауне истекло.

Я моргнул, прекращая наше невольные гляделки.

Выражение лица Слоан снова стало жестким, прежде чем она встала и направилась к выходу.

— Ладно, хорошо поговорили, — сказал я, следуя за ней. Мой голос прозвучал неестественно громко после тишины. — Я многое узнал о тебе. Спасибо.

— Ты тот, кто сказал, что эта поездка должна быть расслабляющей, — она повернула дверную ручку. — Когда тебя допрашивают, это не расслабляет.