Несмотря на мою усталость, это был прерывистый сон, сопровождавшийся повторением одного и того же. Я переходил мост с Херши, моей любимой в детстве собакой цвета шоколада, но каждый раз, когда я проходил половину пути, щели между досками увеличивались. Как бы я ни старался перепрыгнуть их или уцепиться за перила, мы проваливались в пропасть. Я погружался в зыбучие пески и беспомощно наблюдал, как река уносит мою любимую собаку.
Херши умерла много лет назад от старости, но для меня это не имело значения. Сокрушительный якорь провала тяготил меня сильнее зыбучих песков.
Падение повторялось снова, и снова, и снова, пока я не проснулся с колотящимся сердцем и мокрым от пота телом.
Вариации этого сна преследовали меня годами. Иногда я был с Херши. В других случаях я был со своей матерью, старым другом или бывшей девушкой. Кто бы это ни был, результат оставался прежним.
Я застревал в песке, наблюдая, как они умирают.
— К черту это, — мой резкий голос прогнал нескольких призраков, когда я сбросил с себя одеяло.
Было всего восемь. Обычно я не вставал раньше десяти, но я больше не мог оставаться в постели.
Я включил настолько холодный душ, насколько это было возможно, и смыл остатки ночи.
Это был просто глупый сон. Я не собирался позволить ему испортить мне поездку, и я уверен, что не собираюсь углубляться в то, что это означало. Неведение было блаженством.
Я стал натирать мыло усерднее.
К тому времени, как я вытерся полотенцем и натянул рубашку и брюки, я загнал беспокойство в дальние уголки своего сознания, где ему и место.
Я шел на кухню, но остановился на полпути, когда мое внимание привлекло какое-то движение.
Я остановился как вкопанный.
Слоан тренировалась на задней террасе. На ней была майка и лосины для йоги.
Видеть кого-то в тренировочной одежде для тренировки — обычное дело, но это была Слоан. Я знал ее три года и ни разу не видел ее в чем-то, кроме вечернего платья или деловой одежды. Я был убежден, что она спала в этих острых, как нож, костюмах, которые ей так нравились.
Я подошел ближе, очарованный неестественным зрелищем.
Слоан переключилась с одной невозможной на вид позы йоги на другую. Солнечный свет позолотил ее гибкую фигуру и превратил золотистые волосы в ореол. Она еще не заметила меня, что означало, что на ее лице не было презрения, разочарования или общего раздражения.
Это было… приятно, но и немного тревожно, словно видеть львицу, лишенную когтей.
На ее телефоне пропищало новое уведомление. Мой рот дернулся, когда она выровнялась, чтобы ответить одной рукой, прежде чем вернуться в исходное положение и закрыть глаза.
— Впечатляет, — я не смог удержаться от комментария. Я прислонился к дверному косяку и засунул руку в карман спортивных штанов. — Но ты же знаешь, что смысл йоги в расслаблении, верно?