7.42.7 История болезни Двейна от Дока и книга про мальчика и тигра

Книга увлекла её, заставив забыть о времени, и когда за стол кто-то сел, она не сразу подняла глаза, позволив себе дочитать до конца абзаца. Напротив сидел Док, и смотрел в пространство невидящим магическим взглядом, но быстро вышел из транса и с лёгким недоумением указал на Двейна:

— Он чё, спит?

Вера пожала плечами:

— Он в амулете против меня, я не могу сказать, спит ли он.

Док нахмурился и опять выпал в транс, вернулся и развёл руками:

— По ходу, спит. Охренеть. Он поел?

Вера улыбнулась и шёпотом ответила:

— Он не просто поел, он половину этого стола втоптал, в несколько подходов, правда, но я всё равно обалдела, обычно он скромнее кушает.

Док вытаращился ещё сильнее, опять ушёл с транс, вышел и развёл руками на ширину дивана, так и застыв. Вера улыбалась, он сел нормально и осмотрел стол, придвинул себе тарелку салата и сунул в рот полную салатную ложку, дожевал и сказал:

— Я поверить не могу. Точнее, я-то верю, но я знаю, что это твой бог помогает. Проблему это не решает, конечно, но всё равно, хотя бы легче ему. Хоть временно, — он вздохнул и придвинул другую тарелку, Вера дала ему съесть кусочек, и спросила:

— А что с ним?

— У него осколок в позвоночнике.

— Чего осколок? — округлила глаза Вера, Док мрачно отодвинул тарелку и вздохнул:

— Самого позвоночника. Его много били в детстве. У цыньянцев самое популярное и типа-гуманное наказание — битьё палкой по спине, считается, что после этого можно быстро вернуться в работу, и это не травматично. Но это не так, удары по спине всегда аукаются, просто гораздо позже. Позвоночник — сложная штука. От ударов там образуются такие… — он начал показывать руками что-то сложное, грустнея всё больше, — такие наросты как бы, в них всякие трещины и уплотнения, в детстве они мягкие и незаметные, но с возрастом становятся твёрдыми и хрупкими, у Двейна их полная спина, и от удара мостом один из них раскрошился. Он крохотный вообще, микроскопический, мы насилу нашли его, но он в таком месте, что вызывает боль. Постоянную и очень сильную. Я могу её снять магически, но это нельзя делать часто, от этого можно получить атрофию нервных волокон. Можно колоть его химией, но это тоже нельзя делать часто, потому что она тяжело выводится, мы уже раз переборщили, траванули его. Можно ещё травами обезболить, но они… как бы наркотические, тоже перебарщивать нельзя, потому что начнётся привыкание. Твои лекарства не подходят, они работают только в мышцах и на коже, а общее действие довольно слабое у них, ему не помогает. Мы поначалу кололи, потому что думали, что у него болит ушиб. А сейчас ушиб прошёл, а боль только хуже. Чё делать, я вообще не представляю, вроде силы много, а такое бессилие, что выть охота, — он с силой потёр лицо, Вера отвела глаза, казалось, Док сейчас заплачет. Эти голубые глаза, осознающие собственную беспомощность и верящие в чудо, вернули её в тот день, когда она сидела за ширмой, а он сидел на полу, у кровати своего умирающего сына.

«Если бы я действительно имела какую-то силу, я бы отдала её ему всю до капли. Он был бы офигенным святым.»

— Что я могу сделать?

Док пожал плечами, тихо сказал:

— Твоё благословение его успокаивает и расслабляет, видишь, он нашёл удобное место и не ходит всё время вот так, — он сгорбился, как Квазимодо, вздохнул. — Ему полегчало, но это временно, это иллюзия обезболивания, а причина боли никуда не делась, этот грёбаный осколок всё ещё там, и он будет болеть ещё. Ты дала ему передышку, он хотя бы поел и поспал, но это ничего не меняет. Магия не заменяет хирургию, к сожалению. И маги многих вещей не видят, оно магически кажется, что всё по-одному, потом вскрываешь — там всё по-другому, и лечить надо вообще не так, как планировали. А лечить как-то надо. А я не хирург, точнее, как бы хирург, но я обычно латаю дырки, которые здоровые люди друг в друге ковыряют, или отраву всякую… А тут очень сложно, тем более, такое место капризное и опасное, там чуть что не так, и он ходить не сможет, или органы какие-то отрубятся, или боль будет ещё сильнее. Я не знаю, что делать. Высоколобые думают, всё изучают его, планы строят, Шен большие деньги пообещал. А я пока комбинирую способы снять симптомы, облегчить хотя бы. — Он взял пальцами кусок мяса из общей тарелки, сунул в рот и задумался, вздохнул: — Вкусно… Вот почему я такая бесчувственная скотина? Тут человек умирает, а я жру.

— Кушай, Док, врач должен быть покушан и поспат, тогда у него руки не дрожат и голова варит. Кому ты поможешь, если сам свалишься? — она придвинула ему тарелку, протянула ложку: — Кушай на здоровье, пока сам пациентом не стал. Ты же понимаешь, что тебя будут лечить те же люди, которых лечил ты? Они же за всё отыграются, не дай им шанса.