34

Британский музей и Британская библиотека

Дети рванули с трибун, не слишком смущаясь тем обстоятельством, что Чумлиг и компания могут потом пересмотреть запись вечера и выявить самых бесцеремонных. Роберт и Хуан не так спешили, они задержались поболтать с другими учениками и обменяться комплиментами. Оценки станут известны часов через двадцать: полно времени, чтобы грызть себя за неудачи в другом. Луиза Чумлиг, впрочем, вид имела вполне жизнерадостный и всех учеников поздравляла, отметая любые вопросы о том, повлияет ли та или иная недоработка на итоговую оценку.

Мири и Боба по-прежнему не было видно. Роберт отвлекся на ребят, Чумлиг и Хуана Ороско: последнего кидало из крайности в крайность, от истерического облегчения до самоедства за провал.

Поэтому Роберт совсем не ожидал столкнуться лицом к лицу, практически нос к носу, с Уинстоном Блаунтом. За спиной экс-декана маячил Томми Паркер рука об руку с Сю Сян. Да уж, странная парочка образовалась в результате всех приключений! Коротышка улыбался до ушей. Роберту он энергично показал большие пальцы.

Но все внимание Роберта в тот момент сосредоточилось на Блаунте. Томми и Уинни после того вечера в УСД Роберт почти не видел. Они с Карлосом несколько дней провалялись в клинике Крика. Насколько мог судить Роберт, с ними заключили определенные соглашения. Как и с ним самим. А теперь отпустили. Официальная версия согласовывалась с заявлениями Боба: протест, организованный Кликой, вышел из-под контроля, но лабораторную аппаратуру они портить не хотели, и все страшно об этом сожалеют. Неофициальные истории о героическом самопожертвовании служили объяснением, почему университет и руководство биолабораторий не стали их за это донимать. Если Клика Старейшин будет держать коллективный рот на замке, то и Последствий удастся избежать.

Но вдруг на лице Уинни возникла странная улыбка. Он кивнул Хуану и потянулся пожать Роберту руку.

– Хотя из Фэйрмонтской я свалил, у меня тут по-прежнему родственные связи. Дорис Шлей – моя правнучатая племянница.

– О! Уинстон, она выступила превосходно!

– Спасибо, спасибо. А ты… – Уинни помедлил. В прошлом Робертом Гу восторгались на все лады, и Уинстона Блаунта это слишком часто коробило. – Ты, Роберт, совершил истинное чудо. Я про текст. Я себе и не представлял, что можно так обыграть Бетховена одновременно в английском и испанском вариантах. Это… подлинное искусство. – Он пожал плечами, словно ожидая саркастической ремарки в ответ.

– Это не моя работа, Уинстон. – Возможно, он расценит это как сарказм, но я не хотел, честное слово. – Стихи написал Хуан. Мы весь семестр сотрудничали, но здесь я ему дал волю. Я только финальный вариант немного покритиковал. Если честно – а персонаж Чумлиг не выносит лжи, – если честно, это заслуга Хуана.

– Да? – Уинни отстранился и словно впервые заметил Хуана. Потянулся пожать руку мальчишке. – Это было красиво, сынок. – Он бросил еще один взгляд на Роберта и добавил, по-прежнему недоверчиво: – Роберт, а ты отдаешь себе отчет, что это было в некотором смысле не хуже, чем твои работы прошлых лет?

Роберт поразмыслил секунду, прислушиваясь к стихам Хуана в своем воображении так, как мог бы прислушаться к собственной поэзии. Нет, у меня лучше. Гораздо лучше. Но не то чтобы из другого мира. Видел бы эти стихи прежний Роберт… гм, прежний Роберт не переносил второсортных поэтов. Он бы мигом нашел предлог задушить творческий порыв Хуана.

– Ты прав. Хуан сотворил красоту. – Он помедлил. – Не знаю, что… что сделали годы, Уинстон.

Хуан глядел на них. На его лице зарождалась улыбка восторга, хотя он наверняка догадывался, что у Роберта и Уинни на уме невысказанные мысли.

– Да, – кивнул Уинни. – Многое переменилось. – Толпа поредела, но это лишь позволило некоторым ребятам подбавить газку. Роберта, Уинни и Хуана увлекало потоком детских тел, крики и смех становились громче. – Значит, стихов ты не писал. Каков же был твой вклад, Роберт?

– О, я занимался синхронизацией задержек.