– А каблук?!

Его жирные губы округлились, обхватив покрытое кожей острие. Язык ласкал острый металлический кончик. Домино качнула ногой, проталкивая каблук в мякоть его рта.

– Так слишком удобно. Встать!

Рэндольф сделал, как ему приказано. Опустив глаза в пол, он воображал, как играют эластичные мышцы ее бедер, когда она идет по комнате. Ящичек открылся и закрылся.

– Руки за спину!

Холод металла на запястьях и двойной щелчок. Он в наручниках. Каблук вонзился в ягодицу. Рэнди упал вперед.

– Хорошо. Лицом в пол. Задницу выше! – Домино бросила кнут на ковер рядом с его головой. – Это слишком хорошо для тебя. Для противного маленького Рэнди сгодится обычный бамбук.

Эльспет слышал, как трость рассекла воздух.

– Вот это приблизительно то, что надо. Теперь не орать! Не выношу трусов.

Первый удар, нанесенный для разогрева, – потряс. Никогда Рэндольф не испытывал такого острого удовольствия. Он, беспомощный, целиком находится во власти повелительницы, у которой есть причины ненавидеть его. Его пенис твердел с каждым ударом. Рэнди чувствовал, что налившаяся кровью головка должна вот-вот выстрелить. И выстрелила! Брызнуло на пол и на его круглые коленки. Силы его кончились. Он рухнул.

– Это было потрясающе, Домино. Спасибо тебе. Поверь мне, твоя тайна умрет вместе со мной.

Бамбук ударил его по ляжке.

– Нет! Я же кончил. Смотри! Это было здорово, я заплачу как обычно, никаких скидок!

– Ты, может, и кончил, Рэнди. А я – нет.

– Но Домино. Алита…

Бамбук обрушился с новой силой.

– Ты же знаешь, я от этого не тащусь, – отрезала она. – На этот раз – может быть, и да, но нужно время, много времени.

Рэнди покатился по полу, уворачиваясь от следующего удара. Домино преследовала мужчину по всей комнате, высекая рубцы на бедрах, на груди, на плечах, загоняя его в угол. Через какое-то время бамбук расщепился и, поднимаясь, разбрызгивал свежую кровь, опускаясь, врезался глубже. Вопреки ее приказаниям, Эльспет начал кричать.

Ее голые груди колыхались. Алита начала тяжело дышать: сначала от усилий, потом и от другого. Удары стали дикими – женщина лупила вслепую. Наконец она подняла трость для завершающего экстазного шрама на теле мужчины. Длинные мышцы ее бедер свело. Когда последний удар обрушился, они задрожали в долгих сотрясающих спазмах.

Рэндольф не сразу понял, что женщина остановилась. Он посмотрел сквозь щелки пропитавшихся слезами век. Домино стояла у окна и смотрела на Мемориальный Холм. Когда она повернулась, Эльспет начал умолять ее: