– Конечно сегодня! Знаешь, как мне надоела Смерть, шастающая по квартире! Уже такое мерещится! Пойдем к Троицкой церкви и закопаем.

– Там разве есть кладбище? – удивилась я – это место мне было хорошо известно.

– Смотрел сегодня в Интернете. Там похоронен какой-то монах и еще несколько исторических личностей. Так что, считай, есть.

– Ладно, – сдалась я, – идем.

Через десять минут мы встретились на улице. Миша нес большую спортивную сумку. Мы пошли к церкви и остановились возле решетчатого забора. Рядом с храмом стоял небольшой домик, где жил батюшка. В окнах горел свет. Я опасалась, что нас заметят. Миша раскрыл сумку, вытащил жестянку с картами, лопату, фонарик, лист бумаги и ручку:

– Пиши имена.

Я написала: «Янко Бадя, Ксения Тихоновна Бортникова», – и заглянула в свои заметки на смартфоне:

– Не уверена по поводу фамилии немца – фон Вайкс… или Вайхс…

– Пиши и то, и другое. Для надежности, – посоветовал Миша. Все-таки он у меня умный, я бы никогда до такого не додумалась.

Через минуту записка была готова. Я положила ее в жестянку. Миша взял лопату и фонарь. Мы выбрались из своего укрытия и осмотрелись по сторонам. Возле храма было тихо. По другую сторону небольшой аллеи стояла темная машина с включенным двигателем. Мне показалось, что кто-то сидит за рулем и следит за нами. Сразу стало не по себе. Предательский холод пополз по животу.

– Идем, – прошептал Миша. – Чем дольше стоим, тем больше шансов, что нас заметят.

– Не нравится мне все это, – ответила я, но отступать мы не могли – со Смертью шутки плохи. Прошмыгнув мимо забора, мы пошли вокруг церкви.

– Могилы должны быть где-то тут. – Миша достал фонарик и осторожно посветил.

– Вон там, – показала я. В двух метрах от боковой стены храма стоял каменный крест, на котором лежали живые цветы.

– Отлично. – Миша выбрал пустой участок земли в стороне от могилы, но все-таки не очень далеко, и воткнул лопату в землю. К счастью, сегодня потеплело, грунт немного оттаял. Я стояла и держала фонарь. Было страшно и почему-то стыдно. Вроде бы мы ничего такого не делали, но все равно как-то нехорошо. На всякий случай попросила прощения у Бога и у священника этой церкви. Казалось, Миша копает целую вечность. Пару раз мы примеривали жестянку к яме, но та оказывалась недостаточно глубокой. Наконец коробка поместилась, и Миша засыпал ее землей. А я, как велела цыганка, трижды попросила прощения у прежних хозяев карт. Сказала, что мы не хотели ничего плохого и больше ни за что в жизни чужой вещи не возьмем. Отдельно попросила вылечить Надю.

– Все, уходим, – сказал Миша.

Я еще раз посветила на дорогу, и мы пошли в сторону жилых домов. Решетка забора была уже близко. Вдруг нам навстречу шагнул человек в черном. В его руке блеснул нож. Незнакомец перекрыл нам выход. В висках бешено застучало: бежать или драться? Попробовать сегодняшнюю комбинацию ударов или не рисковать? Желтое окошко маленького домика при церкви открылось.

– Что творите? – прозвучал густой бас.

Человек с ножом быстро отступил назад и скрылся за деревьями. Из дома посветили мощным фонарем.

– Простите, – пропищала я своим самым нежным голоском. – Шли с тренировки, там дорогу строители перекопали, и мы немного заблудились.