— Полицейские поехали домой к матери Габриэллы рассказать о случившемся и о том, что тело ее дочери отправлено на медицинское освидетельствование. Она вспомнила название фирмы, для которой работала незнакомка. «Энвиа». Поэтому они сразу позвонили туда и попали на меня. Счастливое совпадение. А я ведь понятия не имел, что речь идет о тебе. Мать Габриэллы очень точно описала внешность визитерши, поэтому я сразу понял, что это была ты.

Я молчала, и Мартин снова заговорил:

— Я прокрутил в голове несколько возможных сценариев, но в конце концов сказал правду: что понял, о ком идет речь, и что такая женщина действительно работала над рекламным роликом для нас. Я опасался, что они уже узнали, кто ты, и не хотел навредить тебе ложью. Дал тебе отличную характеристику: сказал, что ты давно у нас работаешь и что тебе мы полностью доверяем. Это успокоило полицию, но они все равно собирались побеседовать с тобой. Я говорю тебе это, просто чтобы ты знала. И с удовольствием узнал бы, какого черта ты там забыла.

Я сглотнула. В горле словно застрял сухарь.

— Это правда. Я была там. Мне пришла в голову идея насчет рекламного ролика для генетических исследований. Мы с Эйрой говорили о Габриэлле, когда я заходила к тебе в офис в четверг, и у меня появились кое-какие мысли. Конечно, надо было сначала посоветоваться с тобой, но мне хотелось сразу проверить свою идею на деле. То, что Эйра рассказала о семье Габриэллы, возбудило мое любопытство. Это семейство прекрасно подошло бы для ролика. Актеры-любители вызывают у зрителя ощущение реальности происходящего. У меня не было никаких дел в пятницу, и я решила съездить посмотреть, как они живут. После ухода Тома я стараюсь постоянно чем-то себя занимать, чтобы не думать о нем. Но с Габриэллой все было в порядке, когда мы расстались. Мы прогулялись немного, она обещала подумать об участии в съемках ролика… идея ей, во всяком случае, понравилась. И ее мать тоже была рада возможности заработать.

Мой голос дрожал, как у начинающего актера, но постепенно я успокаивалась и врала все уверенней, чувствуя, что к моим словам сложно придраться. Не давая собеседникам задуматься, я сразу начала излагать идею Смерти насчет рекламного ролика для генетических тестов — осторожно рассказала о женщине с письмом в руках и Смерти у нее за спиной и добавила несколько мазков, чтобы передать эмоции женщины, когда она узнает положительный ответ.

Эйра отреагировала первой:

— Сегодня человек живет, а завтра уже гниет в могиле. Вот и все, что тут можно сказать. И никакие генетические тесты не помогут. Я вообще не вижу в них ничего полезного. Но если вам нужно снимать этот ролик, такой сценарий ничем не хуже других. В конце концов, все мы рано или поздно пойдем на корм червям.

Биргитта подлила нам чай и намазала маслом только что испеченную булочку. Как ей удалось выкроить время, чтобы что-то испечь? Она и сама откусила кусок, и это меня обрадовало: значит, с аппетитом у нее все в порядке. Но синяки под глазами все равно придавали ей болезненный вид.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Эрика. Но это очень рискованно: сообщить кому-то, что он несет в себе какие-то гены, чреватые для него или его детей мучительной болезнью. Только тот, кто держал в руке бумажку с датой своей смерти, поймет, каково это — знать. Я не решилась бы предсказать, как поведут себя люди в такой ситуации.

«А Смерти это известно», — подумала я.

— Но, — продолжала Биргитта, — в твоих словах есть резон. Мне незачем притворяться: вы прекрасно знаете, что моя жизнь — сущий кошмар, и у меня почти не осталось сил продолжать эту бесконечную борьбу. Иногда мне больше не хочется жить, тогда я убеждаю себя, что если продержусь еще хотя бы один день — потом все станет лучше. А потом еще один. И еще. И я думаю… Если бы я заранее знала, что ждет меня в будущем, то… прости, Мартин, тогда я жила бы иначе. Я смотрела бы на жизнь, как на чудесный дар, и мои решения были бы другими.

Биргитта умолкла. В глазах ее блестели слезы. А ведь она держалась куда лучше, чем я. Наверное, унаследовала это от предков-аристократов, которые сохраняли хорошую мину, какие бы неприятные сюрпризы ни преподносила им жизнь. Мартин с нежностью посмотрел на нее.

— Я говорю о существенном различии между человеком, который делает тест, просто полагая, что получит негативный результат, и тем, кто знает, как велика вероятность того, что у него есть наследственная болезнь. Эти люди видели, как умирали в муках их родственники, возможно, им пришлось ухаживать за ними до самого последнего дня…

Мартин, как всегда, старался тщательно проанализировать ситуацию, я же радовалась, что они отвлеклись от моего подозрительного визита к Габриэлле.

— Вы знаете, что в Европейской конвенции за человеком закреплено право не знать. В том числе и то, есть ли у него ген наследственной болезни. Никого нельзя принудить сделать анализы. Но в законодательстве отдельных государств такое право не закреплено, поэтому нередко возникают проблемы. Я слышал об одном случае в Германии, когда учительница, указавшая в анкете при приеме на работу, что у ее отца была хорея Гентингтона — это такое наследственное заболевание, — не получила место государственной служащей. Потому что претендовала на должность с хорошей пенсией, бесплатным лечением и всевозможными льготами, а при этой болезни мозг в буквальном смысле скукоживается, превращаясь в уродливый сгусток, пока все не заканчивается смертью. Если один из родителей ребенка имеет этот ген, в пятидесяти процентах случаев их отпрыск заболевает. Учительница не делала анализов. Но чиновники проигнорировали это и отказали ей, мотивируя свое решение тем, что она может умереть, не достигнув шестидесяти пяти лет, поэтому они не могут принять ее на работу. Этот случай привлек к себе внимание общественности, и все снова заговорили о праве человека не знать, что ждет его в будущем. И большинство решили, что предпочитают не знать. Так что если использовать в рекламе твою идею, их это, скорее всего, возмутит.

— Но разве здесь не учитываются обе точки зрения? И та, которую высказала Биргитта, и тех, кто предпочитает не знать? — Меня охватило творческое волнение, желание обмениваться идеями, решать сложные задачи, придумывать что-то новое и оригинальное. Хотя в одном Мартин прав: те, кто предполагает, что получит негативный результат, сильно отличаются от тех, кто подозревает, какой ад уготован им при жизни.

— Возможно, возможно. Мне нужно подумать. Твой сценарий неплох, весьма неплох. Он привлекает внимание, видишь, мы тут же начали обсуждать его. Кроме того, мне нравится образ Смерти на заднем плане. Это создает какое-то мистическое ощущение. «Спеши допить вино, время идет, — Смерть у порога, тебя она ждет». Так там, кажется?..

Кажется, да. Впрочем, у Бельмана есть стихи и получше. Я открыла рот, чтобы процитировать, но тут же закрыла. Нашла время демонстрировать знание стихов о смерти. Итак, меня подозревают в убийстве. Мартин словно угадал мои мысли.

— Слушай, а не ночной ли визит ряженого подсказал тебе этот сценарий? Он ведь назвался Смертью, не так ли? Он больше не приходил?