— Выстрелил из пистолета. В маму. Выстрелил, и она громко закричала.

Элдер надеялся, что девочка не видела этого, только слышала стрельбу издали.

Она умолкла. Снаружи доносилось громкое завывание. Наконец-то приехала санитарная машина.

Элдер не думал, что девочка пострадала еще и физически, но уверенным быть не мог. И осторожно потянулся к ней.

— Болит что-нибудь? — спросил он и коснулся ее руки.

Девочка вздрогнула, покачивание прекратилось.

Элдер ощутил тепло, влажность.

Кровь.

И тут разглядел ее — красные брызги на пижаме — узор, который принял за набивное изображение гвоздики.

И на пижаме Роберта был тот же узор, трудно различимый на синем фоне.

Кровь пропитала их одежду. Не своя. Этого не могло быть. Им бы не выжить, потеряв столько крови.

Они находились в одной комнате с Ленорой и Кейтом. И когда началась стрельба, их обдало горячим красным дождем.

— Ой, дети, — прошептал Элдер, — бедные вы мои детишки.

— Кейт и нас бы застрелил, — прошептала девочка. — Я знаю. Но…

Элдер, вспомнив «кольт» в руке Леноры, завершил ее мысль:

— Она выхватила у него пистолет.

Кивнув, девочка закрыла глаза и долго не открывала их.

— Мама спасла вас от смерти, — сказал Элдер. — Она любила вас. Не забывайте этого. Вам это будет поддержкой. Мама очень, очень любила вас обоих.

Никакой реакции не последовало. Кроме одного — по щеке мальчика скатилась прозрачная капля, единственная слезинка, мерцавшая в неверном свете.

Санитарная машина увезла детей и трупы, сирена ее рыдала в ночи, словно потерявшийся ребенок. Элдер остался в большом старом доме с полицейскими, экспертами и горьким запахом крови.