— Приглашены на званый ужин?
Коннор ответил не сразу, и Магиннис поняла, что он борется с раздражением. В этой борьбе шеф одержал верх. Когда заговорил, лицо его ничего не выражало, голос звучал монотонно:
— Я пока что ваш начальник, лейтенант. Даже если вам это и не нравится. Вы остаетесь здесь. Это приказ. Понятно?
Не дожидаясь ответа, Коннор пошел к машине.
Магиннис не могла оставить последнее слово за ним. Все ее существо восставало против этого.
— Почему вы уехали из Нью-Йорка?
Коннор остановился и повернулся к ней.
— Что?
— Вы прослужили восемнадцать лет в нью-йоркской полиции. Никто не выходит в отставку, когда до пенсии остается всего два года.
Магиннис видела, как он медленно вдохнул и выдохнул. В сумерках сгорбившийся от холода Коннор выглядел ниже, чем всегда.
— Может быть, устал, от этого города, — ответил он. — Захотелось подышать свежим воздухом.
— Недостаточная причина.
— Да. — Коннор снова вздохнул. — Но больше ничего вы не услышите.
Он пошел дальше, Магиннис смотрела ему вслед, а вдали тоскливо, отчаянно завывала сирена.
В последний раз Эрика видела мистера Фернелла, когда он вез ее в аэропорт Ньюарка к самолету до Афин. Окончившая нью-хемпширскую школу, восемнадцатилетняя, она получила какую-то свободу, но не полную: по условиям договора о доверительной собственности у нее не было права распоряжаться своей половиной гаррисоновского состояния, пока ей не исполнится двадцать один год.
Так что в путешествие по Европе Эрика отправлялась с согласия мистера Фернелла. Исходным пунктом она выбрала Грецию, хотя мистер Фернелл рекомендовал Западную Германию. «Может, там тебя слегка приучили бы к дисциплине», — сурово сказал он.
И все-таки отпустил ее. Казалось, был рад избавиться от подопечной.
У выхода на посадку они стояли в неловком молчании. Искаженный голос по радио и суета пассажиров с чемоданами напоминали Эрике Пенсильванский вокзал и неприятную ночь, которую она провела там маленькой девочкой. Как ей было страшно, как одиноко. Но она вынесла это, потому что считала себя обязанной приехать к Роберту, приехать и спасти его, пока не поздно.
И потерпела неудачу. Все ее усилия были загублены мистером Фернеллом и отвратительными взрослыми, державшимися тех же взглядов и подчинявшимися его суровым распоряжениям. Спасти Роберта не удалось. Ему пришлось остаться в мэрилендской школе, он до сих пор находился там, срок его заключения оканчивался через три года. А она покидала его, отправлялась в Европу.
Эта мысль вызывала у нее леденящее чувство вины. Но она больше ничего не могла сделать для Роберта. Проведенное в школе время изменило его. На каникулах он редко разговаривал с ней, не откровенничал, сидел в одиночестве. Был вежливым, способным вести беседы ни о чем, но в нем не было огонька, не было своеобразия, не было жизни.