«А допустим, бабушка, только допустим, что ты готова была сказать, что Милош – предатель… они бы и правда тебя отпустили?»

«Не знаю. Может быть да. Сказали, что да».

«И ты бы вернулась домой к Нине?»

«Может быть. Да. Но тогда Милош считался бы врагом…»

«Это мы знаем, но…»

«Что значит «мы», Гили? – Она смотрит на меня поверх своих очков. – Здесь тоже идет допрос?»

«Нет, здесь только мы с Рафи, хотим узнать. Давай вернемся еще на шаг назад, бабушка».

Сейчас даже слово «бабушка» режет мне слух.

«Спрашивай. – Она вытаскивает свое круглое зеркальце и приводит себя в порядок. – Ну давай, спрашивай».

«Я спрашиваю еще раз, потому что обязана понять. Ты не согласилась сказать, что Милош – предатель, и поэтому они бросили тебя на остров?»

«А какой у меня был выход?»

Я гляжу на нее в отчаянии.

«Рафи, – она обращается к нему, но глаза глядят на меня. – Ты мне обещаешь, да?»

«Обещаю что?»

«Что то, что я здесь рассказываю, ни в коем случае не будет в том фильме, который хочет Нина».

Рафи молчит. Его сиротская преданность в смятении. Я пронзаю его взглядом, но и Вера – мастерица по части взглядопронзаний.

«Послушай, – выкручивается он, – по-моему, нам стоит хоть раз привести этот материал в порядок, чтобы он был четким и полным».

«Так ты мне не обещаешь?»

«Я предлагаю сейчас не решать».

Ее руки впиваются в ручки кресла.