Но еще худшее зрелище, чем обнаженные, представляли те, кто носил одежды. Кауфману не пришлось напрягать воображение, чтобы догадаться, из чего были сделаны полуистлевшие рваные лоскуты, наброшенные на плечи и повязанные вокруг животов. Напяленные не по одному, а целыми дюжинами или даже больше, будто некие патетические трофеи.

Предводители этого гротескного факельного шествия уже достигли висящих тел и с видимым наслаждением принялись поглаживать своими тонкими пальцами выбритую плоть. В разинутых ртах плясали языки, брызгавшие слюной на человеческое мясо. Глаза метались из стороны в сторону, обезумев от голода и возбуждения.

Внезапно одно из чудовищ заметило Кауфмана.

Его глаза разом перестали бегать и неподвижно уставились на незнакомца. На лице появилось вопросительное выражение, сменившееся какой-то пародией на замешательство.

— Ты… — пораженно протянул он.

Возглас был таким же тонким, как и губы, издавшие его.

Мысленно прикидывая свои шансы, Кауфман поднял руку с ножом В вагоне собралось десятка три существ, и гораздо больше тварей сгрудилось снаружи. Однако у них не было никакого оружия, и они выглядели совсем слабыми, — только кожа да кости.

Оправившись от изумления, существо заговорило снова. В правильных модуляциях его голоса зазвучали нотки некогда обаятельного, культурного человека:

— Ты явился следом за тем, другим, да?

Опустив взгляд, существо вдруг увидело тело Махогани. Ему понадобилось не больше секунды, чтобы уяснить ситуацию.

— Ну и ладно. Он был слишком стар, — объявило оно и, подняв водянистые глаза на Кауфмана, принялось внимательно изучать его.

— Да пошли вы все, — сказал Кауфман.

Существо попыталось улыбнуться. Забытая техника этого мимического упражнения проявилась в гримасе, оскалившей два ряда острых зубов.

— Теперь ты должен будешь делать это для нас, — проговорило существо, и его ухмылка стала еще более плотоядной. — Мы не можем жить без мяса.

Рука похлопала одно из человеческих тел. Кауфман не знал, что ответить. Он с отвращением следил за пальцами монстра, скользнувшими в щель между ягодиц и ощупывавшими выпуклую мякоть.

— Все это нам так же отвратительно, как и тебе, — добавило чудовище. — Но мы обязаны есть это мясо. Чтобы не умереть. Клянусь господом, такая пища не вызывает у меня аппетита.

И тем не менее с губ существа капала слюна.

К Кауфману вернулся дар речи. Он удивленно вслушался в собственный голос, в котором было больше смятения, чем страха.

— Кто вы? — Он вдруг вспомнил бородача из кафе. — Что с вами произошло? Какой-нибудь несчастный случай?

— Мы — отцы города, — сказало существо. — И матери, и дочери, и сыновья. Строители, творцы законов. Мы создали этот город.