Лиза ловко открывает шампанское и вопросительно на меня смотрит, когда я ставлю на стол всего один стакан.

– Я не буду пить. – отвечаю и быстро отворачиваюсь, скрывая тем самым свои налившиеся румянцем щеки.

– Да брось. Чего тут пить-то? – удивлённо фыркает подруга и усаживается на стул. – Давай, не вредничай, тащи стакан.

– Нет, Лиза, я лучше чаю себе заварю, а ты пей и рассказывай, как у тебя вообще дела? Чем занималась всё это время, как мы уехали с фермы?

– Да чем занималась? Ничем по сути. Агентство меня на скамейку запасных запихнуло, контрактов со мной никто заключать больше не горит желанием. Я ведь всё тогда на карту поставила, когда поехала этот дебильный отбор невест, будь он неладен. Этой суке Ольке вон как подфартило, улыбается теперь всем из телека и горя не знает, а я просыпаюсь и думаю что такого сделать, чтобы с голоду не сдохнуть. Вот и приходится опять лишь на свою внешность надеяться да на любовников богатых. Мне они противны, я сама себе противна, понимаешь, но что делать? Только и умею, как по подиуму ходить, да улыбаться глупо очередному старому хрычу, который главный, потому что богатый.

Девушка шмыгает носом и снова наполняет уже опустевший стакан. Я вижу как ей плохо, и точно уверена, что это не из-за богатых любовников, а из-за одного мужчины, которому оказались не нужными внимание и любовь такой яркой красотки.

– Лиз, перестань. Всё не так уж и плохо. Может тебе бросить всё это, а? Ну найдёшь обычную работу, выйдешь замуж, родишь детей… – мой голос резко садится, и я замолкаю.

Не того собеседника выбрала моя подруга, чтобы успокоиться. В моей жизни всё так плохо, что я не в состоянии убедить даже саму себя в том, что всё будет хорошо, а уж кого-то другого и подавно.

– Да какая разница, всё равно все во мне всегда только и будут видеть кривые сиськи и задницу. Всем плевать на то, что у меня внутри, поэтому я лучше уж воспользуюсь этим, пока время не забрало у меня и это. Что у тебя? Как отец?

Лиза резко меняет тему, видимо больше не желая обсуждать свою жизнь. Я понимаю её как никогда, потому что говорить о своей тоже не хочу, но молчать невежливо.

– Папа в порядке. Ему сделали операцию и он медленно, но идёт на поправку.

– Отлично. Очень рада за вашу семью. Только где же ты нашла деньги? Помню ты говорила, что нужно очень много.

– Всё оплатил Царёв… – говорю и отворачиваюсь, потому что чувствую себя на данный момент на самом деле продажный шлюхой, которой просто оплатили секс. Щедро так оплатили, словно чувствуя вину за поруганную честь и утраченную невинность.

Сглатываю подступивший комок к горлу и не могу сдержать слез. Ну почему всё так повернулась в моей жизни?!

– Алиска, да ты чего? Не плачь! Радоваться надо, что от этого актёра недоделанного хоть какая-то польза получилась. Или он теперь шантажирует тебя и требует вернуть долг?!

От этих слов я начинаю уже рыдать в голос, потому что вспоминаю ещё и об этом моменте в своей несчастной жизни. Я не хочу идти к Артёму, не хочу видеть его таким счастливым в объятиях Оли, не хочу унижаться и просить денег, потому что он действительно итак дал мне слишком много, столько, что до конца жизни мне вряд ли удастся вернуть долг.

– Я… я так устала! – сквозь рыдания восклицаю и, оттолкнув от себя подругу, несусь в ванную комнату, потому что тошнота резко поступает к горлу.

Сижу там долго, не желая выходить, будто эта дверь способна уберечь меня от всех проблем этого жестокого мира.

Не дождавшись меня в кухне, Лиза заходит ко мне и присаживается рядом на пол, протягивая стакан с водой и долькой лимона.

– Это тоже подарочек Царёва? – спрашивает девушка, кивнув на мой еще не округлившийся живот.