— Давно пришёл?

Эйнар неопределённо пожал плечами, кивнув на трубку.

— Это уже вторая.

Он даже не обернулся. Камеристка переступила с ноги на ногу, поёжившись: несмотря на лето, ветер был достаточно холодным. Скользнув взглядом по спине Эйнара, она сдержалась, чтобы не пойти за его рубашкой.

— Почему не ложишься?

— Ты в моей постели, — принц сделал паузу, чтобы снова затянуться. — И это чревато… Последствиями.

Сирша вздохнула и про себя порадовалась, что не захватила на балкон один из канделябров, тогда бы ничего не смогло скрыть её смущения. Она была не маленькой и прекрасно понимала, что именно за последствия подразумевались.

Усевшись на деревянную лавку у каменной стены, девушка неловко закинула ногу на ногу, поплотнее запахивая халат. Отступать уже было поздно: она посреди ночи в спальне неженатого мужчины, который не раз заявлял о своих чувствах.

И все равно, словно пытаясь отсрочить неизбежное, Сирша чувствовала необходимость начать разговор и получить ответы на свои вопросы.

— Я все ещё не понимаю твоего желания жениться, — ей казалось разумным не начинать с самого главного вопроса: почему именно на ней? — Не хочу показаться бестактной, но… Неужели ты не боишься повторения истории? Думаю, у твоих родителей тоже всё не плохо начиналось.

Эйнар крепко затянулся и заметил на выдохе:

— Да, ты совсем ничего не поняла.

Камеристка промолчала, наблюдая, как рассеивается табачный дым. Она решила, что ещё успеет надуться и уйти, хлопнув дверью, и сейчас ждала объяснений.

— Между ними всегда оставалась пропасть: он видел в матери в первую очередь рабыню и считал, что делает ей великое одолжение, позволяя делить с собой ложе, — принц зло сплюнул в темноту и обернулся.

— Ты для меня равная.

Сирша скептически вскинула бровь, не особо рассчитывая, что парень это заметит. Свет из дверного проема освещал его широкую спину, кое-где исполосованную шрамами, но сама девушка была скрыта в тени.

Словно подумав о том же, Эйнар затушил трубку и, шагнув к ней, сел на соседний край лавки.

— Да, я почти год прожил в лесу, но не думай, что любой другой женщине я бы позволил то, что можно тебе, — парень усмехнулся. — Кидаться с кулаками, поучать и указывать… Удивляюсь, как ты раньше меня не раскусила.

Под его взглядом камеристке вдруг стало ужасно жарко. Она отвела глаза.

— Не думаю, что я подходящая партия для принца: чужеземка, да ещё и простолюдинка. Твой народ не поймёт.