— И какое отношение имеет известность на реке к праву говорить моим голосом? Кстати, бывший капитан, вопрос и к тебе.

— Почему бывший?

— Командовать тебе уже нечем. Значит, вопрос — кто имеет право отдавать тебе приказы? Я. А прочей команде? Я и ты. Так почему какой–то известный на реке тип говорит от моего имени, и вы ему верите?

— Он не говорил от твоего имени, — сказал караульный, — он говорил, что ты купила груз.

— То есть передавал мои слова. Или, если я ему молча сунула деньги — действия. Отвечайте: имел ли поджигатель право взять мои слова или действия?

Караульный моргнул. Еще раз.

— Он не брал. Он сам сказал, своими словами. Басом!

— А почему ты его послушал? Или любой известный на реке человек может у тебя…

Немайн замолчала. Что можно взять с человека, у которого ничего, кроме штанов, нет? Да и штаны короткие. Вот!

— …ремень из штанов выдернуть и себе забрать?

— Так если бы забрать… А то же принес!

— Лучше бы чего забрал… — сказала Немайн. — Верно?

Вздохнула. Тем тяжелым, безнадежным вздохом, который жители Кер–Сиди переводят одним словом: «Убытки!» Корабль на нож — мена неравноценная.

До некоторых, кажется, дошло. Кто–то кивнул. Уши уловили несколько «Да», «Так», «Верно». Маловато, но сида запомнила — кто это сказал. Что ж, у этих людей будет шанс получить место на следующем корабле.

— Для того, — сообщила Немайн, — и существует такая штука, как устав. К примеру, римский устав гарнизонной службы, которым некоторые пользуются на суше… и отчего–то забывают, стоит ступить шаг на воду. А устав писан кровью, пожарами и прочими неприятностями, которые кто–то испытал до вас. Так что с сегодняшнего дня мои люди на реке будут служить, как на суше, и торговые — как военные. Кто позабыл, как это делается — не беспокойтесь. Вспомните. В Кер–Сиди, на Марсовом поле центурион вколотит. На этом — закончено. До свидания, добрые люди…

Опустила взгляд на руки, сжимающие улику. Дернула обоими ушами разом.

— Железо — дрянь. Не моя сталь…

Бросила наземь. Повернулась, зашагала к собственно «Голове». За ней потянулась дружина. Послышались незлые насмешки над ополчением, что забывает службу за полстражи после учения… Не то, что рыцари: всегда верны, всегда наготове! Морякам понятно — случись наоборот, и обратись сидово неудовольствие на дружину, сами бы не преминули подколоть рыцарство. Непонятно было другое: в чем оконфузились–то? Кто знал, что на мирной речке Туи нужно служить, как в походе или на страже стен?

Так задумались, что лишь один вспомнил о насущном и заорал в спину уходящей сиде:

— А жалованье?!