— А сколько ты за него дашь?
— Если он настоящий, пятьдесят тысяч ваших фунтов.
— Наличными? — у вора вдруг пересохло в горле.
— Десять тысяч сейчас, остальное завтра утром.
И тогда беглец протянул руку и разжал пальцы. На его ладони лежал фиал, надежно заткнутый крохотной пробкой.
Кафнас взял его трясущимися руками и быстро поднес к льющемуся из окна свету. И фиал мгновенно заиграл золотистым светом, как будто оккультист поймал крошечную частичку самого солнца!
— Да! — прошипел он. — Да, это эликсир!
При этих словах вор выхватил фиал и протянул руку:
— Мои десять тысяч вперед, — объявил он. — Кроме того, нам понадобится пипетка.
Кафнас достал деньги и поинтересовался:
— А это еще зачем?
— Разве не ясно? Ты отдал мне одну пятую моих денег, а я отдам тебе одну пятую эликсира. Три капли, как я полагаю. А остальное завтра, когда я получу всю сумму.
Кафнас запротестовал, но вор был непреклонен. Он налил ему три капли, не больше. А через пять минут оккультист уже рассчитывал степень разбавления, необходимую для первого эксперимента. Его первого и, вероятнее всего,
Когда на рассвете вор вернулся и прошел в обнесенный высокими стенами внутренний двор, а потом поднялся по вьющейся в тени смоковниц мраморной лестнице, ведущей в апартаменты Кафнаса, он обнаружил раздвижные входные двери раскрытыми. Так же как и узорная железная решетка в мавританском стиле позади них, и двери самого кабинета Кафнаса.
Там, на столе, в первых ярких лучах дневного света сверкала чаша с тем, что казалось простой водой, а рядом лежала пипетка. Но не было видно никаких следов ни Эрика Кафнаса, ни сорока тысяч фунтов. А потом, в углу кабинета оккультиста, он разглядел то ли скомканный кусок старой кожи, то ли большой брезентовый мешок. Что эта вещь делала в этих роскошных апартаментах? Лишь подойдя поближе, вор разглядел, что это на самом деле. На него уставились мертвые, остекленевшие, широко раскрытые глаза — глаза Кафнаса, все еще переполненные странной смесью шока, ужаса и навеки замершей злобы!
Да уж, воистину невинность и чистота!
Вору вполне хватило того, что он увидел. Он стремглав выбежал из кабинета... С этого все и началось. Насколько понял вор, именно тогда он впервые стал беглецом, именно с тех пор постоянно убегал.
И он больше не мог смеяться при мысли о вечном страже храма Сануси. Существо, которое преследовало его, подбираясь все ближе и ближе с каждым днем, было не живым в том смысле, в котором люди понимают это слово. Он видел его достаточно часто: горящие глаза и истлевшее лицо. И вот теперь здесь, в Лондоне, тварь наконец выследила его, загнала под землю...
Теперь глаза беглеца привыкли к темноте подземелья. Слабого света фосфоресцирующих стен, покрытых селитрой, хватало, хотя и едва-едва, чтобы осветить путь, так что жечь спички больше не пришлось. Это тоже было неплохо, так как коробок оказался уже изрядно опустошен. Беглец прошел по подземному ходу уже около ста пятидесяти ярдов и знал, что скоро выйдет в подземелье. Потом он окажется у подножия каменной лестницы, которая закончится у открытых дубовых дверей. За ними будет высокая просторная комната, где каждый звук отдается гулким эхом — пятиугольное помещение, где у каждой стены стоит по деревянной скамье, а в центре пьедестал с каменной чашей. Там будет вторая дубовая дверь, запертая. Ну или, по крайней мере, эта дверь всегда была заперта в те времена, когда беглец был мальчишкой.
Он никогда не знал, как строители предполагали использовать это место, но часто строил догадки. Пожалуй, это была библиотека, которую давно забросили, или какая-то тайная фабрика? А туннель, должно быть, служил для удаления отходов. Темза с ее приливами и отливами уносила их. Как бы то ни было, для него это место всегда служило убежищем. Теперь же ему предстояло еще раз сыграть эту роль, по меньшей мере, до рассвета. Его преследователь днем вел себя не так активно. А тем временем...