Вторая важнейшая культурная особенность развития человечества у остальных живых существ гораздо реже принимает конкретные формы, а для нас это способ украшения самих себя. Совершенно неправильно считать нашу манеру одеваться или причесываться банальным или малозначимым признаком. Большинству из нас представляемые на подиуме вычурные образцы высокой моды часто кажутся абсурдом, однако внешний вид имеет чрезвычайно большое значение для сигналов, которые каждый посылает другим существам. Половой отбор — важнейший двигатель эволюционных изменений, и мы подробнее поговорим о нем в следующем разделе. Но для начала заметим, что сигналы, сообщающие о здоровье, силе, наличии правильных генов или плодовитости, позволяют особям женского пола (главным образом) отбирать тех, с кем они согласятся спариваться. Особи женского пола гораздо больше энергии затрачивают на производство яйцеклеток, чем самцы на производство сперматозоидов (яйцеклетки крупнее сперматозоидов и стоят дороже, поскольку их меньше). Это неравенство определяет поведение всех представителей царства животных. Наиболее заметное проявление такого поведения — преувеличенная выраженность внешних признаков самцов многих видов животных. Один из самых известных примеров — павлиний хвост. Произвести это немыслимое украшение обходится дорого в метаболическом плане, а убежать от голодной лисы такому хвастливому петуху намного труднее. Но выживание существа в этом помпезном наряде может означать, что у него правильные гены, и самка может решить, что это подходящий вариант для передачи ее собственных генов[23].

В результате мы видим птиц и насекомых разных форм и размеров с нелепыми хвостами и разукрашенными во все цвета телами. Мы наблюдаем сумасшедшие скачки самцов вилорогих антилоп, невозможно громкие призывные крики пих и шумные прыжки длиннохвостых вдовушек в африканских саваннах: прихорашивающиеся самцы демонстрируют свои достоинства.

Самкам пих, вилорогов или павлинов это должно нравиться. Но это, совершенно определенно, не дань моде. Такие преувеличенно выраженные признаки появляются медленно, на протяжении многих поколений. Случайные вариации могут привести к небольшому усилению признака у самца и к некоторому предпочтению к этим более выраженным признакам со стороны самки, и в результате они будут спариваться. Повторение этого сценария из поколения в поколение может привести к тому, что выраженность данного признака достигнет кажущегося абсурда. Но во всех случаях смыслом этого дорогостоящего преувеличения является усиление признака у самцов и увеличение предпочтения к ним у самок.

Некоторые существа себя украшают. Они прикрепляют к телу разные предметы (иногда других существ) с разными целями, но чаще всего для защиты. Это явление, которое отличается от использования орудий, но все же представляет собой один из его вариантов, чаще наблюдается в водной среде. Сотни крабов семейства Majoidea украшают панцирь самыми разнообразными предметами. Это нелегко, но панцирь крабов покрыт тонкими щетинками, которые, как «липучки», помогают удерживать украшения. Иногда это просто камуфляж, но поскольку данный процесс требует времени, а в качестве объектов часто используются зловонные растения или даже неподвижные моллюски, возможно, это также репеллент, так как хищники все же знают, что внутри находится краб. Многие личинки насекомых полностью покрывают себя одеянием, иногда из собственных экскрементов, что может одновременно служить репеллентом, защитой и камуфляжем. Некоторые клопы-хищнецы носят на спине рюкзачок из каркаса жертвы, но считается, что это скорее камуфляж, нежели способ зародить ужас в сердцах врагов.

В отличие от хищнецов и военных, мы следуем моде совсем по другой причине. Возможно, наша манера одеваться исходно была связана с половым отбором, а может, и нет. Некоторые эволюционные психологи пытались объяснить нашу моду в одежде через принципы спаривания, но в целом я в эту версию не верю. Одежда, безусловно, может служить для демонстрации какого-то привлекательного признака, например широких плеч, тонкой талии или широко раскрытых глаз. В невероятно популярной, но неоднозначной в научном плане книге «Голая обезьяна» Десмонд Моррис предположил, что смысл губной помады заключается в том, чтобы сделать губы на лице женщины похожими на набухшие от сексуального возбуждения половые губы. На первый взгляд эта гипотеза может показаться интересной, но при малейшей доле скептицизма она рассыпается в прах по той простой причине, что у нас нет никаких доказательств. Если бы это было правдой, мы могли бы наблюдать отбор женщин, пользующихся губной помадой, и большую успешность их репродукции. Это также не вяжется с изменением стилей и цвета помады и с тем фактом, что на протяжении большей части истории человечества женщины не пользовались помадой, но все же как-то умудрялись рожать здоровое потомство. Это пример научного греха — «просто история», которая звучит привлекательно, но не подлежит проверке или не имеет доказательств.

Зигмунд Фрейд объявил галстук символом пениса. Впрочем, он во многих предметах видел символ пениса. Многие годы люди думали, что фаллический статус делового галстука объясняется тем, что он длинный и тонкий, свисает и буквально упирается в пах, кроме того, его носят уверенные в себе мужчины. Впрочем, это не относится к галстукам-бабочкам или шейным платкам. Кроме того, в наши дни огромное большинство мужчин не носят галстук, завязанный виндзорским узлом. Мужчины не носили его на протяжении большей части истории человечества и, опять-таки, смогли произвести потомство. Несколько столетий в Европе были в моде рафы (гофрированные воротники), которые не утыкались в пах, но Тюдоры неплохо расплодились. Более того, подобные гипотезы не учитывают чрезвычайного разнообразия моды в разных точках земного шара и ее изменчивости на протяжении человеческой истории. Представьте себе, что вы явились на работу с набеленным лицом, в бриджах и гигантском напудренном парике, в небольшом рафе вместо галстука, в дублете и с гульфиком.

То, что в будущем сезоне не будут носить брюки такого же покроя, как в этом, скорее, отражение формальной принадлежности к группе. Мода появляется и исчезает, и это происходит постоянно. Одно время я был поклонником готического стиля, одевался исключительно в однотонное и старался выглядеть мрачным и угрюмым. Но потом увлекся хип-хопом. Оскар Уайльд говорил, что мода — это «форма безобразия, настолько невыносимого, что мы должны менять ее каждые полгода», но при этом почти наверняка носил галстук, меховой воротник, изящную шляпу и лилию в петлице, что вполне могло казаться смешным как теперь, так и тогда. Трайбализм[24] — это очень характерный человеческий признак, и хотя нельзя считать, что он не имеет никакого отношения к эволюции, племена и общества не вечны, и, возможно, трайбализм — хороший пример поведения, посредством которого мы ускользаем из оков естественного отбора. У других животных практически невозможно найти примеры таких не имеющих очевидной цели вариантов поведения, которые были бы аналогичны нашей моде или увлечениям.

Вот пример Джулии. В 2007 г. она ввела новую моду, которая продержалась долго. В то время Джулии было 15 лет, и подрастающая молодая особа уже начинала расставаться с причудами подросткового возраста. Но это не помешало ей попробовать что-то новое. Однажды она решила вставить в ухо соломинку — такая вот прихоть. Она продолжала жить обычной жизнью, но только с соломинкой в ухе. Ее четырехлетний сын Джек обнаружил новую забаву матери и решил ей подражать. Кэти, которая была на пять лет младше Джулии, большую часть времени проводила с ней, отдельно от остального коллектива, и вскоре тоже начала носить в ухе соломинку. Следующей была Вал. За ними потянулись и другие знакомые, всего восемь из 12 членов коллектива. Джулия — шимпанзе. Она умерла в 2012 г., однако ее дело все еще живет в ее группе и даже заразило как минимум два соседних сообщества шимпанзе, с которыми ее группа периодически пересекалась (в общем-то, без тесного общения) в парке дикой природы Шимфунши на северо-западе Замбии. По последним данным от специалистов по приматам, изучающим этих шимпанзе, Кэти и Вал по-прежнему носят в ушах соломинки.

Модная Джулия

У шимпанзе мы наблюдаем многие черты общественного поведения, напоминающие наши собственные, и мы неоднократно будем это обсуждать на страницах книги. Возможно, этот пример — единственное документальное свидетельство наличия у шимпанзе того, что в научной литературе называют «неадаптивной спонтанно возникшей традицией». Иными словами, модой.

Известны и другие примеры, когда шимпанзе копировали поведение своих сородичей по непонятным нам причинам. У взрослого самца Тинка, живущего в заповеднике Будонго в Уганде, парализованы обе руки: он попал в капкан, которые местные охотники регулярно расставляют для ловли кустарниковых свиней и более мелких антилоп дукеров. Его кисти скрючены, почти нефункциональны, сохранилась лишь небольшая подвижность большого пальца левой руки. Кроме того, у него аллергия: на всем теле имеются проплешины и высыпания, скорее всего, вызванные укусами клещей и отсутствием возможности чесаться и снимать с себя насекомых. Он не может выполнять многих нормальных и важных действий (таких как груминг), которые совершают шимпанзе в своей каждодневной жизни и которые имеют как биологическое, так и социальное значение. Однако Тинка изобрел собственную технику почесывания головы: он с силой натягивает ногой зацепившуюся за ветку лиану и трется об нее головой — вперед и назад, как будто пилит.

Это интересно само по себе, поскольку демонстрирует сложную способность использовать окружающую среду для создания необходимых орудий. Опять же, вспомним, что обезьяны, медведи, кошки и многие другие млекопитающие чешут спины о деревья, камни или домашнюю мебель. Однако еще интереснее, что, как только Тинка начал это делать, многие его соплеменники стали ему подражать. Семь полностью владеющих своим телом шимпанзе стали копировать его действия. Все они более молодые, пять из них самки; был зафиксирован 21 эпизод почесывания шимпанзе об лиану, причем Тинка присутствовал при этом только один раз. Так что нельзя сказать, что подражатели подхалимничали перед взрослым шимпанзе. Это просто стало модно.

Таких примеров немного. Возможно, это лишь исключения, странные причуды, не отражающие когнитивного статуса шимпанзе. Но они реальны. Может быть, метод Тинки — лучший способ почесывания головы. Важно, что это, скорее всего, не адаптивное поведение, во всяком случае, не прямая адаптация. Больше похоже на то, что шимпанзе копируют какую-то манеру исключительно чтобы походить на других.

Но в плане использования орудий, оружия и даже моды мы расширили наши возможности в гораздо большем масштабе. Хотя в мире животных мы наблюдаем использование некоторых орудий, вспышки свойственного нам насилия и даже проявления эстетических пристрастий, мы чрезвычайно сильно отличаемся от других животных. Наши познавательные способности и ловкость дали нам возможность производить предметы такой сложности, что мы стали облигатными пользователями орудий. Мы так долго манипулировали окружающей средой, что уже на протяжении сотен тысяч лет полностью зависим от технологии.

Но существует древний набор важнейших практик, которые доставляют человеку особенное удовольствие. Они относятся к поведенческим реакциям, служащим для реализации одного из основных эволюционных принципов, и мы развили их до уровня, который намного превосходит их исходное назначение. В следующем разделе мы поговорим о том, разделяют ли другие животные наш удивительный энтузиазм в области секса.

Секс

Представьте себе инопланетного натуралиста, прибывшего в наш мир, чтобы изучать жизнь на Земле: наблюдать за нами и определить наше место в великой системе природы. Этот ученый увидит изобилующий жизнью мир. Повсюду живые клетки: некоторые организованы в крупные тела, но все передают закодированную информацию, и все связаны между собой. Он может заглянуть в прошлое и увидеть, что жизнь существует на протяжении восьми девятых времени существования планеты и никогда не прерывалась, хотя в ее развитии были некоторые флуктуации. И еще он обнаружит, что никакие клетки или организмы не вечны. Все производят новые версии самих себя, и так продолжается неразрывная цепь жизни.