Как видим, авторы Ляо-ши говорят о влиянии природной среды на развитие общества, отмечая, что человечеству в зависимости от его размещения на земном шаре «отпущено» неодинаковое количество света, тепла, воды, осадков, растительности и т. д. Поэтому более или менее благоприятные условия природной среды по-разному влияют на особенности жизни, или, как говорят китайские авторы, «живущие в различных местах люди действуют как им удобно».

Огромное влияние географической среды на жизнь человека иллюстрируется на двух примерах. В Китае, где природа отпустила человеку много тепла и осадков, население добывает продукты питания, занимаясь земледелием; одевается в ткани, для чего разводит тутовые деревья и коноплю; живет оседло в домах; правители, чтобы осуществлять управление, строят города, окруженные внешними и внутренними стенами.

Иное положение на севере, в Великой пустыне, т. е. в пустыне Гоби. Сильные морозы и ветры, отсутствие удобных земель не дают возможности заниматься земледелием. Поэтому в отличие от земледельческого Китая население питается здесь продуктами скотоводства, охоты и рыболовства, в качестве одежды использует не ткани, а шкуры-и шерсть животных. Занятие скотоводством заставляет в поисках удобных пастбищ все время кочевать с места на место, а частые перекочевки не позволяют строить жилищ, и домом для кочевников служат «повозка и спина лошади».

По-разному осуществляется и управление кочевым и оседлым народами, так как правители должны считаться «с тремя силами природы». Под тремя силами природы имеются в виду небо, ниспосылающее тепло и влагу, земля, создающая условия для занятия производством, и человек, занимающийся различными видами хозяйственной деятельности, которые зависят от условий, созданных небом и землей.

Однако, если географическая среда оказала несомненное влияние на разлитая в размещении и развитии производства, она не могла помешать установлению и развитию отношений между кочевой степью и оседлым обществом, которые в основном складываются повсюду в одних и тех же формах. Соседство двух хозяйственных, глубоко различных укладов делало необходимым сосуществование оседлого земледельца и кочевника-скотовода. Для земледельца, который хотя и мог обойтись без продуктов кочевого скотоводства, было экономически выгодно получать эти продукты от кочевника. Со своей стороны, кочевник не мот жить без продуктов оседлого земледелия" т. е. без растительной пищи, а также без предметов ремесла.

Несомненно, каждая сторона могла получать нужное ей путем обычного торгового обмена, который действительно имел место. Однако подобные мирные отношения, как правило, никогда не бывали длительными. Либо они нарушались кочевниками, находившими более выгодным добывать необходимое для жизни не торговлей, а силой, т. е. набегами и грабежами, либо, наоборот, против кочевников выступал Китай, стремившийся обезопасить себя от нападений кочевников и установить над ними свое господство.

Таким образом, экономические причины, лежавшие в основе отношений между кочевниками и Китаем, вызывали почти непрерывную, ожесточенную борьбу, длившуюся веками. Невозможно не замечать этой борьбы, не видеть огромной роли, которую играли кочевники в китайской истории, в создании и развитии китайского государства.

Способствуя развитию различных отраслей хозяйства, географическая среда в то же время обусловила и длительность борьбы между кочевниками и Китаем. Житель Китайской равнины, попав в степи, лишался возможности заниматься привычным трудом. В результате Китай не мог прочно занять и заселить эти земли, как это делалось на востоке и юге, где китайская колонизация проходила очень быстро. Приходилось думать лишь о тактике борьбы, о том, как лучше обезопасить себя от слишком беспокойных соседей. Методы борьбы не были постоянны, они менялись при различных династиях, но ни одна из них не могла добиться успеха, что ясно видно из доклада Янь Ю, представленного Ван Ману.

Ван Ман, создатель династии Синь и император Китая с 9 по 23 г. н. э. начал решительную борьбу с сюнну. Для этого он стал концентрировать на границах войска, чтобы, собрав триста тысяч воинов и обеспечив их продовольствием на триста дней, занять земли сюнну, разделить их на пятнадцать частей и поставить во главе каждой части самостоятельного предводителя —шаньюя. Военачальник Ван Мана, Янь Ю, предостерегая от подооных действий, сказал: «Я слышал, что сюнну причиняли вред уже с давних пор, но я не слышал, чтобы во времена глубокой древности против них непременно ходили в походы. В более позднее время три династии — Чжоу, Цинь и Хань — ходили против них войной, но ни одна из них не смогла выработать лучшего плана. Династия Чжоу имела средний, династия Хань — худший, а династия Цинь вообще не имела плана»[11].

Таким образом, по мнению военачальника, за всю историю Китая, вплоть до Ван Мана, лучший метод борьбы с кочевниками существовал лишь в глубокой древности, и, хотя Янь Ю говорит только, что в эту эпоху против сюнну, не ходили в поход, нетрудно догадаться, что в основе его оценки лежала конфуцианская концепция укрепления государства и подчинения других народов путем совершенствования собственных добродетелей и морального воздействия на окружающих.

Именно так поступал легендарный император Яо, который «сумел проявить добродетели, ведущие людей к повиновению, и с их помощью сблизил все девять поколений (девять колен родства от прапрадеда до праправнука. —В. Т.). Когда среди девяти поколений установилось согласие, он навел порядок среди простого народа и просветил его. Когда простой народ просветился, он объединил и привел к согласию десять тысяч владений»[12]

Наиболее отчетливо эта концепция отражена в Ли-цзи:«В древности тот, кто хотел распространить свои светлые добродетели на всю Поднебесную, приводил сначала в порядок свое владение; тот, кто хотел привести в порядок свое владение-приводил сначала в порядок свою семью; тот, кто хотел привести в порядок свою семью, совершенствовал сначала себя»[13].

Все остальные методы борьбы Янь Ю оценивает лишь в зависимости от того, насколько они подходят к изложенной концепции. Так, про династию Чжоу он говорит: «Когда во времена чжоуского Сюань-вана сяньюни вторглись [в Срединное государство] и дошли до Цзиньяна, военачальникам было приказано выступить против них, причем, дойдя до границы, войска возвратились обратно. Сюань-ван смотрел на вторжения жунов и дисцев как на укусы комара или овода и только отгонял [кочевников]. Поэтому Поднебесная назвала его мудрым, и эти действия являются средним планом»[14]

При ханьском императоре У-ди Китай перешел к активным наступательным действиям. Китайские войска под командованием Вэй Цина и Хо Цюй-бина несколько раз глубоко вторгались в сюннуские земли и, несмотря на тяжелые потери, одерживали победы. Однако затем войска отводились обратно, бежавшие сюнну возвращались на покинутые кочевья, постепенно оправлялись от нанесенного удара и снова начинали набеги. Цель У-ди —подчинить сюнну — не была достигнута, несмотря на длительную и тяжелую борьбу, которая с небольшими перерывами происходила на протяжении всего его правления.

Именно поэтому Янь Ю и говорил: «Ханьский император У-ди назначил военачальников и обучил воинов, которые с небольшими обозами и малым количеством провианта глубоко вторглись т земли сюнну, поставив там далекие гарнизоны, и, хотя были одержаны победы и захвачена добыча, хусцы немедленно стали мстить за это. Более тридцати лет продолжались бедствия, связанные с затянувшейся войной. Срединное государство устало и истощилось, но и сюнну также приобрели печальный опыт. Поэтому Поднебесная назвала императора воинственным, а его действия являются худшим планом»[15].

Наиболее резкой критике китайских сановников подвергаются действия циньского императора Ши-хуана, который, избрав оборонительную тактику, решил защитить страну от набегов кочевников, воздвигнув вдоль границы Великую стену, протянувшуюся на четыре тысячи километров от Линьтао (уезд Миньсянь в Ганьсу) на западе до округа Ляодун на востоке. Однако столь грандиозное сооружение, оказалось бесполезным, и, если верить многочисленным свидетельствам, создание его послужило одной из причин гибели династии Цинь. Действительно, постройка стены явилась лишь частью задуманного дела, для ее обороны на всем протяжении требовалось огромное количество воинов, а содержание их оказалось непосильной задачей для страны, о чем не подумал Ши-хуан.

Янь Ю отмечает: «Циньский император Ши-хуан, не будучи в состоянии стерпеть мелкие поношения и-с пренебрежением относившийся к силам народа, стал строить Великую стену, которая тянулась на десять тысяч ли, причем непрерывная вереница перевозившихся грузов начиналась от берега моря. Однако, когда было закончено создание сильно укрепленной границы, Срединное государство истощилось, в результате чего династия погибла, а это показывает, что у нее не было никакого плана»[16].

Таким образом, ни оборонительная, ни наступательная тактика не приносила Китаю успеха, географическая среда надежно защищала кочевников, и они непрерывно, на протяжении столетий, сменяя друг друга, тревожили Китай. Вначале это были сюнну, затем ухуани и сяньбийцы, далее жоужуани. и туцзюэсцы, кидане, монголы и целый ряд других, более мелких народов.

Среди многочисленных северных народов, с которыми Китаю пришлось вести борьбу на всем протяжении средневековой истории, особое место занимают кидане. Этот народ как бы открыл новую страницу в отношениях между Китаем и кочевой степью. Дело в том, что до киданей все вожди враждовавших с Китаем племен либо признавали превосходство китайского императора, либо считали себя равными ему. Киданьский же император Тай-цзун в результате военных побед сам возвел на китайский престол угодного ему императора, который официально признал его отцом, а себя сыном, что выражает, по китайским понятиям, отношения подданного к государю. Другими словами, впервые в своей истории Китай признал чужеземное господство.

Кроме того, если раньше в результате военных поражений Китай соглашался платить унизительную для себя дань, называя последнюю подарками, то возведенный киданями император помимо ежегодного предоставления подарков уступил кочевникам шестнадцать китайских областей. Совершенно прав В. П. Васильев, указавший: «Это событие имело решительное влияние на дальнейшие происшествия. Допущение инородцев не грабить, а уже властвовать над китайскими городами было пятном,-которое стремились смыть все китайские государи. Из-за этого они воевали с киданями, вступили в союз с маньчжурами (т. е. нюйчжэнями. —В. Т.) и против них с монголами, и все это для того, чтобы отдать последним весь Китай. Со своей стороны, обладание китайскими землями должно было произвести великий переворот и между обитателями Монголии; они научились владеть китайскими землями и увидели, что можно этот первый опыт повторить и в более обширных размерах»[17].