Лейтонбург поморщился.
– Я вовсе не такой негодяй, каким вы хотите меня представить. Все мои действия продиктованы интересами империи.
«Можно подумать, что они как-то отличаются от твоих собственных», – усмехнулся я.
– Подумайте сами, – продолжил он, – скольких людей вы спасете от неминуемой гибели своим, как вы выразились, убийством? Сколько достойных и доблестных рыцарей, чья смерть предрешена в случае восстания, будут жить только благодаря вашему удару? Вы говорите о награде. Будь я тот ужасный злодей, которого вы из меня хотите сделать, я сказал бы вам: «Ваша жизнь!» Но я высоко ценю ваше мужество и не сомневаюсь, что вы скорее предпочтете смерть, чем согласитесь действовать под ее угрозой. Поэтому я говорю иначе: свобода короля Ричарда и… ваша жизнь.
Герцог говорил правду. Действовать под страхом смерти я бы не стал. Хотя, конечно, геройская гибель тоже не была венцом моих мечтаний. Что ж, предложение его высочества, пожалуй, можно было считать дельным. Во всяком случае, в моем положении. Никаких нежных чувств к императору я, честно говоря, не питал. Мерзавец он был первостатейный. Сразить его в честном рыцарском поединке, в общем-то, дело не самое сложное. По головке за это, конечно, не погладят, но, в конце концов, задача у меня сформулирована четко: «Вытащить Ричарда», а остальное – полная свобода творчества. Так что вертись как можешь. Почему же не так?
– Однако мы должны спешить. Посол принца Джона уже в Трифеле. Он требует смерти Ричарда, ссылаясь на договоренность с императором.
«Стоп-стоп-стоп, дружище Оттон. Здесь ты передергиваешь. Дело Ричарда всецело под твоим контролем. Никакой предварительной договоренности с императором быть не могло. Иначе все бы шло официально, а не так, втихаря».
– Хорошо, – медленно начал я, подводя итог нашему разговору, – если я правильно вас понял, ваше высочество, вы возвращаете мне оружие, возвращаете свободу и, если на то будет воля Божья, когда я сражу в поединке вашего любезного племянника, возвращаете свободу королю Ричарду?
На лице принца появилась досадливая гримаса. Он прошелся по зале и вернулся на свой трон. Помолчав немного, он произнес, обращаясь ко мне:
– Видите ли, господин рыцарь. По всем канонам рыцарской чести оружие, утерянное вами во время битвы…
Меня передернуло. В глазах поплыл кровавый туман, в котором вырисовалось смеющееся лицо мага в коричневом капюшоне…
– Капитан, держись, Капитан. – Лис положил меня на траву возле могучего дуба, раскинувшего свою зеленую крону над небольшой полянкой. – Эк тебя угораздило ведьму не заметить!..
– Кто ж знал, что она из шатра колдовать будет, – прошептал я.
– Ну ничего. Главное – ты жив. Потерпи. Недолго осталось. Драккар скоро придет. Ты же знаешь, Накт не тот мужик, чтобы такой шторм помешал ему подойти к берегу. А там Эйле быстро тебя на ноги поставит. У нее всяких трав знаешь сколько? Полежи тут. Я схожу на берег, зажгу костер. Не скучай, я недолго.
– Как там Шнек?
– Будь спокоен, Капитан. Я всадил в него стрелу, как в мишень. Он не жилец.
– Спасибо, Лис.
– Ерунда. Сочтемся. Ладно, я пошел, не скучай. – Мой верный напарник достал из коробочки тетиву и поставил ее на лук. – Я скоро вернусь.
Он нырнул в густые заросли, окружавшие нашу поляну, и растворился в зеленом безмолвии.
Я лежал на подстилке из сухой травы, сооруженной Лисом, и понемногу приходил в себя. Укол, сделанный им, начинал действовать. Боль уходила, тупо пульсируя в боку. Кровь еще сочилась, окрашивая в бурый цвет повязку из грубой холстины, но все же поток ее значительно ослаб. Рот обжигало сухостью. От слабости я закрыл глаза.