Чувства, вспыхнувшие с новой силой

20.11.1968 г.

Поезд Москва-Кемерово.

Вадик, дорогой, мой (хотя уже не мой), но все равно дорогой и милый останешься по старинке, здравствуй! (не обижайся на такое обращение, ведь это же я, а ни кто-либо).

Как видишь начала уже тебе писать в поезде, так что не обижайся, что плохо пишу – дергает, а во-вторых, пишу на бумаге из блокнота, другой нет.

В вагоне очень хорошо, отлично играет музыка, все уже устроились на ночь, в нашем купе не хватает одного человека, так что едем только втроем (с мамой и Женей и мужчина один), вернее – три с половинкой.

Билеты мы взяли только на 9.01 вчера, раньше не шли в четные дни поезда в нашу сторону, так что видишь, мы просидели еще целый день в Москве (не знаю, почему я тебе это все пишу, просто так, как прежде, я забываю, что тебя теперь это уже может не интересовать). Извини, если что.

Сразу же, тебе, дорогой мой Вадик, я должна написать одну вещь, не знаю, будет ли она тебе неприятной или просто безразличной.

Дело в том, что мы не встретимся больше, просто не должны больше встречаться. Почему? – объясню.

В тот вечер, последний тот, когда мы были в кино, я, придя домой, не могла очень долго уснуть, и это, по сравнению с тобой, не делает у меня кофе. Я себя хорошо знаю, и поэтому сразу решили больше с тобой не встречаться. Не возражай, если, конечно, возражаешь, друзьями мы были и останемся, писать друг другу будем, как прежде, тогда еще. Об этом я не веду речь, а я о другом.

Понимаешь, у меня может снова пробудиться то, что было к тебе раньше, во времена «Розы», и что, я думала, уже погасло к тебе.

Но встретив опять тебя и поговорив с тобой, увидев тебя, того, моего Вадьку, я не могу, не должна просто допустить то, чтобы у нас состоялась хотя бы одна, единственная встреча. Что я?! – у меня совсем другое дело, а вот чтобы у тебя были разногласия в семье, я этого не хочу допустить, это ни к чему. Пусть мы останемся «заочными» друзьями и прочее, прочее, но только «заочными»! Но об этом хватит!

Что же тебе еще начеркать, хочется писать, писать, писать, а что же?!

Да, сегодня дома в Москве была страшная хохма. Все меня уговаривают приехать домой, т.е. вернуться из Чехии.

Я страшно сейчас колеблюсь, нахожусь, как на весах, и та чашечка с моим возращением, начала перевешивать. Но вот мы и дурим, шутим сегодня дома. Выдвинули такой план (шутя, конечно). Решили, я фиктивно выйду замуж за Валерку для того, чтобы получить прописку, и потом, конечно, моментальный развод, так как это ведь супружество не может быть – ведь он же мой двоюродный брат. Вот насмеялись. Но это все шуточки, а вообще, конечно, все-таки через год, может и полгода (все зависит на моем разводе там) я все-таки приеду в Москву, буду работать и учиться в вечернем институте.

Жить мне есть где, а временную прописку я уж как-нибудь достану. Одним словом, надо будет мне начинать все сначала, но я ничего не боюсь, как кашу заварила, так надо и расхлебываться.

В воду с моста еще подожду прыгать, а?

Вадик, все же, можешь мне написать (если уж я с тобой откровенна), почему ты не хотел, чтобы я познакомилась с твоей женой? Боишься ее показать меня (с накрашенными глазами и начесом и т. д.) или просто не хочешь мне ее представить, а? Упрямый же ты все-таки, да, да и да!!!!!!

Но как идут дела в институте, на кафедре??

Пиши. Что пишет мама о Тане, не скучает по родителям-то?!!