По данным Всемирной организации здравоохранения, депрессия в настоящее время – впервые в истории – стала основной нагрузкой на здравоохранение[13]. Согласно ВОЗ, во всем мире насчитывается более трехсот миллионов людей, страдающих депрессией; с 2005 по 2015 годы их число выросло на восемнадцать процентов. В период между 2011 и 2014 годами один из девяти американцев хотя бы раз принимал антидепрессанты[14]. Многие делали это, чтобы бороться с другими проблемами: бессонницей или болевым синдромом, – но и количество диагностированных депрессий росло как снежный ком.

Однако неясно, что стало причиной столь масштабного увеличения количества диагнозов. Действительно ли в мире стало больше страдающих депрессией? Если да, что же послужило причиной эпидемии? А может, врачи просто чаще стали распознавать депрессию? Если это так, то специалисты обнаруживают существующие случаи, или они изменили критерии диагностики? Или же, поскольку термин у всех на слуху, он стал влиять на то, как люди относятся к психическому стрессу – будь то глубокая скорбь или умеренная печаль? Как влияет на количество диагнозов само существование антидепрессантов? Все эти вопросы остаются без однозначного ответа, и мы можем сказать лишь одно: подсчет страдающих депрессией – это очень сложная задача.

У каждого из возможных объяснений есть сторонники и аргументы. Те, кто полагает, что депрессия стала встречаться чаще, указывают на то, что современный мир – отчужденное, полное стрессов место: имущественное расслоение, насилие и виртуальная изоляция, порожденная развитием социальных сетей[15]. Однако стал ли мир более отстраненным или депрессивным, чем был семьдесят пять или сто двадцать пять лет назад, – не совсем ясно. Уровень диагностики депрессии во время мировых войн, засилья западного империализма, расовой сегрегации и холокоста был ниже. Социологи начала XX века наперебой жаловались на то, каким изолированным стало современное урбанизированное общество. А философия той эпохи изощренно аргументировала утверждения о бессмысленности и бесцельности жизни.

Так что, вероятнее всего, мы наблюдаем не рост числа депрессий, а увеличение количества тех состояний, которые мы стали называть депрессией. Обычно к этой точке зрения прилагается критика фармацевтической индустрии, которая черпает выгоду в как можно более широком диагностировании депрессии. Но каким бы заманчивым ни казался этот аргумент, необходимо учитывать, что до наступления эпохи роста количества диагностированных специалисты по психическому здоровью ратовали за улучшение качества диагностики депрессии – болезни, выявляемой, по их мнению, недостаточно часто, и наносящей ужасный (и бессмысленный) урон людским страданиям[16]. С их точки зрения, истинные масштабы заболевания, которое имело место с давних пор, начали осознаваться только сейчас. Они призывали выявлять депрессию намного раньше, чем фармацевтические компании принялись зарабатывать деньги на продажах популярных антидепрессантов.

Систематизируя вышесказанное, можно утверждать: если какая-то болезнь стала выявляться чаще, чем прежде, этому есть три вероятных объяснения. Первое – то, что эпидемиологи называют приростом истинной заболеваемости: действительное увеличение числа заболевших. Второе – улучшение выявляемости. Если при подсчете страдающих той или иной болезнью считать тех, кто обратился к врачам, в результате выйдет лишь число обратившихся за медицинской помощью. Если опрашивать всех поголовно, данные выйдут более точными. Выявляемость станет лучше и в случае, если врачи и граждане будут демонстрировать большую осведомленность о заболевании, благодаря которой к специалистам обратятся больше людей. Но что, если изменился сам предмет подсчета? Это и есть третье объяснение – диагностический сдвиг. Диагноз теперь охватывает и те стрессовые состояния, которые раньше объяснялись иными болезнями, а может, и вовсе не считались таковыми. В спорах на предмет психического здоровья все три вероятных объяснения принято считать конкурирующими, – однако в каждом конкретном случае могут быть правдивы два объяснения, а то и все три.

Подсчет заболеваемости тем или иным недугом – дело непростое, даже если имеется устоявшееся определение и явные признаки, к примеру, выявляемые при анализе крови. В случае с депрессией задача еще сложнее. Подсчет страдающих депрессией – это сложная задача еще и потому, что трудно дать четкое определение болезни.

Депрессия в медицине является диагностическим термином. Приставка диа означает «отдельно», а гнозис – «знание». Диагностировать – значит выделять, отличать от прочих. В случае с депрессией это оказалось нелегко.