Оба отрицательно помотали головами, обменявшись молниеносными взглядами.
Полицейский уверенно проронил:
— Да я уже говорил, что там бабка какая-то полоумная завелась. Мнит себя ведьмой или ведуньей, а может и гадалкой. К ней вроде бы даже некоторые окрестные бабы начали ходить за советом, — тут Козлов поглядел на Леонтия и добавил: — Вы бы, батюшка, взяли эту бесовщину на контроль. Не по-христиански это.
— Правду молвишь, правду, — важно покивал старик, погладив бороду.
На этом беседа закончилась и воцарилась тишина, нарушаемая лишь пыхтением двигателя и сопением Лёхи.
Вскоре наш автомобиль выбрался из леса, а потом "приора" допрыгала по ухабам до трассы и помчалась в Грязьгород. Мы быстро достигли его, не встретив по дороге никаких приключений и не заведя хоть сколько-нибудь интересных разговоров.
Уже в самом городе первым мы высадили Лёху. Он попросил остановить машину недалеко от завода, на котором работал Пётр. Одноглазый поблагодарил нас и утопал в темноту. Дальше по просьбе Леонтия мы доехали до местного небольшого храма, где и он покинул машину.
Батюшка тоже поблагодарил нас и добавил вот такую фразу:
— Рrotinus te videre.
После чего зашагал к обветшалому зданию с отваливающейся штукатуркой.
Сержант поинтересовался:
— Чего он сказал-то?
— Как обычно… вертел я этого пузатого… — хохотнул я, а затем серьёзно добавил: — Да хрен его знает. Мне не настолько известна латынь, чтобы понимать каждое выражение.
— Ясно, — бросил Козлов, не обидевшись на «пузатого». — Отвези-ка меня домой.
— Есть, товарищ сержант, — усмехнулся я и нажал на педаль газа.
Полицейский достал телефон и позвонил домочадцам, дабы успокоить встревоженную жену. После короткого диалога, произошедшего между ними, она что-то стала ему бурно втолковывать, а он бледнеть лицом.
Когда Козлов прервал звонок, то я не смог сдержать любопытства и спросил:
— Что произошло-то? У тебя такая физиономия, словно жена купила платье стоимостью в три твои зарплаты.
— Соседа волки загрызли, — выдохнул он, посмотрев на меня ошарашенными глазами. — Весь бок в фарш превратили, а жрать не стали. Спугнул, наверное, кто-нибудь.
— И часто так у вас? — выдавил я, передёрнув плечами.