— Как всегда, самый плохой вариант, Хозяин, — у Саваофа-Бена внезапно исчезла чалма, появилась борода и пейсы.

Третий как всегда молча улыбался.

— Сейчас попробуйте водочки за 10 рубликов, а потом подумаем, обсудим. Что ты заухмылялся, египтянин? Вопросы весьма и весьма серьёзные, — Илья сурово нахмурился.

— Илья, я у тебя то египтянин, то правоверный, то сын Израиля. Мы знаем, или вернее догадываемся, зачем ты нас собрал в этой помойке. Может быть, хлебанем моё любимое, из запасов фараона?

— А может, нашего, высокогорного? Вспомни, ведь тебя когда-то называли Индрой-Парьяна? Не забыл? — пропел-сказал Раджа.

Илья смущёно улыбнулся:

— Угомонитесь, ребята, мы в России, а значит — водка.

На изящном, из карельской берёзы столике, появился графинчик с запотевшей водкой, три огромные деревянные чаши с чёрной, красной и баклажанной икрой, с ложками; вкусно запахло ржаным свежеиспечённым хлебом; малосольные огурчики, ма-а-ленькие помидорчики, серебряные блюда с осетриной, стерлядью, белорыбицей. Воздух пропитался дразнящими запахами.

— Вы, господин иудей, от молодого, нашпигованного рисом и яблоками кабанчика, не откажитесь? — ехидно ухмыльнулся Илья.

Тут же, как по заказу, исчезли борода и пейсы, на Илью смотрели круглые как у кошки глаза благородного эллина.

Раджа как всегда тонко улыбнулся и разлил по высоченным бокалам водку.

— После первой до второй — промежуток небольшой, — рявкнул Илья.

— До чего же вы, благородный громометатель, быстро набрались местного колорита.

— Ты не умничай, у нас не просто пьянка, мы по делу собрались, закусывай и пей, пей да закусывай.

Раджа встал, распахнул окна, сразу горячей, душной волной в комнату плеснулись запахи раскалённой Москвы. Прошелестел:

— Кофе по-венски, мой господин.

— Это у вас, у капиталистов, господа, а у нас сейчас — сплошные товарищи, — хмыкнул Илья.

— Ну что ж, господа-товарищи, приступим к делу. Кто какие подобрал критические точки? Напомню, верхний предел — приглашение на царство Романовых.

— Рюрика зарезать на пути в Новгород, — вяло предложил Савоооф.

— Вместо христианства — буддизм, самая старая и терпимая вера, — вмешался Раджа.