Он обрушил на меня длинное комбо, буквально выдав в единой связке весь первый курс боевки божественной академии. Чистая энергия сменялась структурированной. Материальные атаки – уколами через астрал. Физический урон чередовался с ударами по психике.

Я лавировал на узкой площадке, которую с трудом удерживал своей волей от разрушения. Спину гранитным утесом прикрывал Гумунгус, в волосах беспрерывно вопила феечка, с какого-то глюка зачтенная системой как небоевой фамилиар.

Пламя лилось с небес. Кислород подменялся на зарин, кровь вскипала карбоновой кислотой. Температура скакала, от солнечной плазмы до абсолютного нуля. Призраки выматывали душу.

Вот мама, неуклюже упавшая на камень и беспомощно тянущая ко мне руки. Страшно кричащая, насилуемая Таня и узнаваемый смех ее насильников. Тавор, сука… Почему-то обнаженная Ольга, извивающаяся в хватке Шада и умоляющая сдержать удар, остановиться…

Кровь текла по моим прокушенным губам. Я бил плетью силы по телу симпатичной мне девушки. Я игнорировал всхлипы и стоны той, которую любил. Я не смотрел в сторону плачущей матери.

Модифицирующийся на ходу антивирус спешно ставил помехи. Пытался отсекать наведенные образы, перекрывал параллельное давление на гормональный фон, глушил встречной волной паразитные звуки.

– Хм, а ты неплох… – остановился на минуту Шад и даже смахнул со лба одинокую капельку пота. – Реакция, воля, изворотливость и на удивление много силы. Ты слишком молод, и вряд ли задумывался о том, что Древо перестало развиваться. А ведь остановка развития есть смерть! За последнюю сотню миллионов лет оно потеряло шесть ярусов. Я еще помню невероятную красоту восемьдесят пятого!

– К чему этот вечер ностальгии? – хрипло выдохнул я, молясь невесть кому, лишь бы Шад продолжил болтать.

Мне катастрофически требовалась пауза. Спешно пополнялся баланс из амулета – процесс быстрый, но не мгновенный. Переливалась вера в Гумунгуса, обновлялся щит на потерявшей сознание фейке. Чистилась кровь, расширялась сжавшаяся до метра сфера контроля окружающего пространства. Память ударно очищалась от наведенных воспоминаний.

– К тому, – Шад покосился за мутную пелену купола, где предсказуемо добивали остатки его соратников. – что с таким потенциалом тебе бы стоило сменить сторону. Нет смысла оставаться среди обреченных на вымирание. Вселенная Творца оказалась далека от совершенства. Пришла пора ей уйти в пустоту. И те, кто помогут Первостихии, получать часть высвободившейся силы.

– Много? – словно школьник тянущий время до звонка уточнил я.

Шад усмехнулся. Кажется, он все прекрасно понимал.

– Много… Хватит на свой Росток. Знаешь ли ты, что новый Росток Древа, может взойти лишь на прахе предыдущего? Каждый Творец – пожирает своего создателя. Не стоит возводить его в святые…

Я медленно выдохнул. Прищурившись, поглядел на едва видимое солнышко. Умирать страшно не хотелось… мозг жадно искал варианты спасения.

Память ухватилась за образ довольно эффектного оружия. Как моего мира, так и местного. Тянусь за купол, мысленно извиняюсь, изымаю у гремлина еще горячий от непрерывной стрельбы пулемет.

Смертоносная игрушка успокаивающе материализуется в руках. Звенит зацикленная лента, набитая сиреневыми патронами.

Щад кривится:

– Смешно… – затем разочарованно качает головой. – Выбор, неправильный, но… твой. Готов умирать?

– Еще нет. – ответил я и до упора утопил гашетку.

Щад встречает шквал огня с улыбкой. Килограмм мифрила в секунду. В пересчете на монеты – пять тысяч совушек. Довольно мощная атака для такой стоимости.