Во главе Википедии «Противостояние в командовании РККА» говорится, что деятельность Тухачевского по реформированию вооружённых сил и его взгляды на подготовку армии к будущей войне встречали сопротивление и оппозицию в наркомате обороны. По разным причинам к Тухачевском у относились с неприязнью маршалы Ворошилов, Будённый, Егоров, командармы Шапошников, Дыбенко, Белов. Все они были выходцами из 1-й и 2-й Конных Армий. В свою очередь, у рядовых начальников (Тухачевский, Гамарник, Уборевич, Якир) сложилось резко критическое отношение к деятельности Ворошилова на посту наркома обороны. Маршал Г. К. Жуков рассказывал писателю К.М. Симонову: «Нужно сказать, что Ворошилов, тогдашний нарком, в этой роли был человеком малокомпетентным. Он так до конца и остался дилетантом в военных вопросах и никогда не знал их глубоко и серьёзно. А практически значительная часть работы в наркомате лежала… на Тухачевском, действительно являвшимся специалистом. У них бывали стычки с Ворошиловым и вообще существовали неприязненные отношения. Ворошилов очень не любил Тухачевского…»

По существу, речь идёт о противостоянии между группировками высших военачальников — сторонников танков во главе с 1-м замнаркома маршалом Тухачевским и конницы — во главе с наркомом обороны маршалом Ворошиловым. На его стороне был его приятель со времён Гражданской войны Сталин, который поддержал создание 1-й и 2- Конных Армий, которыми командовали — С.М. Будённый и О.И. Городовиков. В своё время эта идея была прогрессивной, учитывая скорость и маневренность конницы. К 30-м гг. скорости танков и самолётов неоднократно возросли, значительно увеличился их выпуск промышленностью, повысилось их качество, а к этому времени военное мышление конников оставалось на уровне Гражданской войны. Они не хотели изменений. Отношения между двумя группировками обострились в мае 1936 г., противники Ворошилова ставили перед Сталиным вопрос о замене Ворошилова на посту наркома. По мнению Судоплатова: «Тухачевский и его группа в борьбе за влияние на Сталина попали на его удочку. Во время частых встреч со Сталиным Тухачевский критиковал Ворошилова, Сталин поощрял эту критику, называя её «конструктивной», и любил обсуждать варианты новых назначений и смещений…»

Правильные слова, высказанные Жуковым о мало компетентности Ворошилова, подтверждаются следующим фактом: В начале 30-х, исходя из опыта проведения учений и манёвров, Тухачевский писал в одном из своих докладов: «Современные средства подавления, будучи применёнными в массовых масштабах, позволяют достичь одновременной атаки и уничтожения всей глубины тактического расположения обороны противника. Эти средства, и в первую очередь танки, позволяют: а) подавить систему огня обороны противника так, чтобы большая часть артиллерии и пулемётов не могла принять участия в отражении атаки и проникновении наступающей пехоты и танков НПП вглубь оборонительной полосы; б) нарушить систему управления, сковать и изолировать резервы противника с тем, чтобы в период боя в глубине оборонительной полосы разгромить по частям разные эшелоны боевого порядка противника». Тем самым М. Н. Тухачевский совершенно ясно определил задачи глубокого боя. Однако они не всеми были сразу приняты.

На пленуме РВС СССР против М. Н. Тухачевского выступил К.Е. Ворошилов. Его критика обнаружила явное непонимание существа вопроса, который Ворошилов сводил к одному виду боя — наступления на остановившегося противника. Глубокая тактика была разработана для наиболее сложного вида боя — наступления на оборону противника. По своему существу глубокая тактика была не видом боя, а новой формой и способом ведения боя и должна быть применена в наступлении любого вида. Тухачевский терпеливо разъяснил это Ворошилову в особой докладной записке, дабы устранить разброд и шатание, которые возникли по этому поводу у командного состава. В ноябре 1933 г. Тухачевский ещё раз обратился по этому вопросу к Ворошилову и в служебной записке писал: «… после Вашего выступления на пленуме РВС у многих создалось впечатление, что, несмотря на новое оружие в армии, тактика должна остаться старой… После пленума началось полное брожение в умах командиров. Идут разговоры об отказе от новых форм тактики, от их развития». Его поддержали высшие командиры И.Э. Якир, И.П. Уборевич, С.С. Каменев, и правильное понимание глубокой тактики как новой формы и способа современного боя утвердилось. Это самое «недопонимание» существа вопроса» между Ворошиловым и Тухачевским было неслучайным, со временем оно продолжало усугубляться и вылилось в непризнание Ворошиловым новой теории глубокой операции, которое и достигло апогея в 1937 г. Ворошилов не имел не только высшего, но и среднего образования и не способен был понять происходящих изменений в военном деле, оставаясь в этом деле на уровне понятий гражданской войны. Противоречия между ними по поводу перевооружения Красной Армии танками достигли такого накала, что сторонники танков стали выступать перед правительством за освобождение от должности наркома Ворошилова, который продолжал настаивать на том, что «красная кавалерия по-прежнему является победоносной и сокрушающей вооружённой силой». Власть конников заколебал ась, впервые с тех пор, как, осуществляя сталинский план по узурпации власти в стране, они начали с того, что после окончания Гражданской войны и смерти В.И. Ленина захватили власть над Красной Армией, когда им удалось отстранить от руководства РККА Л.Д. Троцкого и Э.М. Склянс кого, создателей и организаторов её побед в Гражданской войне над белыми армиями и интервентами, заменив их на М.В. Фрунзе, который в должностях 1-го заместителя и наркома находился недолго, уйдя из жизни при загадочных обстоятельствах в 1925 г. После него должность наркома занял К. Е. Ворошилов и находился в этой должности до сего времени. И вот теперь возникла реальная угроза отстранения его от руководства армией. Из-за чего? Из-за создания препятствий для, перевооружения Красной Армии танковыми соединениями, что говорило само по себе об их глубоком консерватизме, неверии в технический прогресс и указывало на их борьбу со всем новым, передовым в армии. Боясь этих обвинений в открытом противостоянии, что могло бросить тень не только на репутацию конников, но и самого Сталина, был выбран другой тайный способ борьбы с ними. Что бы удержаться у руководства Красной Армией, сторонниками конницы, при поддержке Сталина и при непосредственном участии НКВД, и было сфабриковано дело «Заговор военных» против сторонников танков во главе с маршалом М.Н. Тухачевским, в котором их обвинили во всех смертных грехах. Сейчас же, в рамках этого общего дела, его участников дополнительно обвинили — в подрыве боеспособности Красной Армии путём недооценки кавалерии. Вредительство же со стороны Тухачевского и поддерживающих его Уборевича и Якира расценивалось как настойчивое внедрение концепции ускоренного формирования танковых соединений за счёт сокращения численности и расходов на кавалерию. Наконец выяснялся вопрос: был ли среди подсудимых сговор по поводу отстранения Ворошилова от руководства Красной Армией? Все они признали, что такие разговоры между ними велись. Уборевич уточнил: «когда решили поставить в правительстве вопрос об отстранении Ворошилова, то «нападать на него по существу уговорились с Гамарником, который сказал, что крепко выступит против Ворошилова». Почему хотели выступить против Ворошилова? Какие ошибки могли быть поставлены в вину наркому? На суде этого не выясняли. Желание подсудимых обратиться в правительство расценили как вынашивание террористических намерений в отношении Ворошилова. По нашему мнению, именно в этом дополнении заключается суть сфабрикованного дела «Заговор военных», тогда как основные обвинения камуфлируют его.

Особенно одиозную роль на судебном процессе сыграл Б. М. Шапошников, командарм 1-го ранга, начальник Штаба РККА, сторонник конников. Он был одним из авторитетнейших членов Специального судебного присутствия. Согласно стенограмме, Шапошников не задал ни одного вопроса ни одному из подсудимых. Такое его пассивное поведение вызывало недоумение. Ведь на судебном процессе обсуждались принципиальные вопросы о характере будущей войны, средствах и методах обеспечения безопасности Красной Армии. Безучастным он остался и при выяснении виновности подсудимых: как они представляли роль танков и кавалерии в будущей войне? А ведь командарм Шапошников — крупный военный теоретик к тому же занимал должность начальника Штаба РККА. Наверняка у него были вопросы к подсудимым, уточняющие их позицию. Шапошников уклонился от обсуждения этих вопросов и оказался в роли члена этого суда не случайно. Он относился к числу «военспецов». Окончил Академию Генштаба царской армии. Имел чин полковника царской армии. Сталин был среди тех, кто решительно возражал В. И. Ленину и Л.Д. Троцкому против привлечения «военспецов» к строительству Красной Армии, открыто выражал им недоверие и даже без достаточных оснований преследовал их. На 8 съезде РКП(б) 1919 г. Сталин дипломатично не выступал против военспецов, отдав инициативу Ворошилову, который входил во фракцию «военная оппозиция», возникшую на съезде против привлечения военспецов в РККА. На этот раз Сталин включением Шапошникова в состав суда хотел показать, что поддерживает военспецов, кто послушно выполняет его волю и независимо от собственных убеждений следует за подготовленными им решениями. Так появилась подпись Шапошникова под смертным приговором Тухачевскому и др., самая авторитетная для признания подсудимых виновными в подрыве боеспособности Красной Армии путём недооценки кавалерии. Такое отношение Шапошникова спровоцировало массовые чистки в армии бывших военспецов. Тех самых, свыше 75 тыс. которых добровольно вступили в Красную Армию и принесли ей победу в Гражданской войне. Сталин не забыл эту бесчестную услугу Шапошникова… В 1939 г. он был избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б), а в 1940 г. назначен заместителем наркома обороны, ему было присвоено звание Маршала Советского Союза. За несколько дней до окончания войны Шапошников умер и унёс с собой, всё что знал, работая со Сталиным. Военно-теоретическая мысль Б.М. Шапошникова покоилась главным образом на опыте 1-й мировой войны и была в значительной мере обращена в прошлое. Ещё в конце 1932 г., после Р.П. Эйдемана, главой Военной академии им. М.В.Фрунзе был назначен Шапошников. По словам Г.С. Иссерсона, бывшего в то время начальником факультета оперативного искусства академии, его назначение было ударом для понятия «новые формы борьбы» и триумфом «военного мировоззрения, основанного исключительно на опыте 1-й мировой войны» и, следовательно, не мог понять изменений, происшедших с тех пор. После назначения Г. К. Жукова на должность начальника Генштаба в феврале 1941 г. Шапошников некоторое время курировал его работу.

Последовавшая после суда над полководцами чистка командных кадров, разрасталась вширь, охватывая всех, кто принадлежал к прежнему окружению приговорённых, военспецам и командирам Красной Армии. На армию это подействовало катастрофически — особенно ввиду общего увеличения вооружённых сил, которое происходило одновременно с чистками. Окончательная цифра чистки офицерского корпуса, по словам наркома Ворошилова, составила: «В ходе очищения Красной Армии в 1937–1938 гг. мы подвергли чистке более 40 000 человек». А всего на основании данных архива Верховного Суда СССР и военных трибуналов общее число репрессированных в 1937–1941 гг. составило 54 417 человек. В недавно раскрытых дневниках бывшего Министра обороны Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского упоминается цифра 82 тыс. человек.

В то время как Ворошилов очищал Красную Армию от командных кадров, военно-политическое руководство было занято проведением Большого террора, которым руководил сам лично И.В.Сталин: он из-за этого два года (1936–1938 гг.) не ходил в отпуск, который ежегодно проводил в течение 2–3 месяцев на Северном Кавказе; внимательно с карандашом в руках перечитывал протоколы допросов арестованных; направлял следствие в нужное русло; фабриковал дела и фальсифицировал показания, а следователи НКВД от арестованных выбивали нужные показания. Всего за время Большого террора было арестовано 1 млн 600 тыс. человек, из которых 700 тыс. были осуждены к расстрелу, который сразу же приводился в исполнение, а остальные были осуждены на большие сроки и отправлены в ГУЛАГ, где большинство из них умерли мученической смертью.

В разгар чисток в 1938 г. известный художник Александр Герасимов написал картину «И. В. Сталин и К.Е. Ворошилов в Кремле». По его замыслу: «Отчасти эта картина о легендарной дружбе. Даже школьники в СССР знали, что они дружат с Гражданской войны, ещё с тех пор, когда вместе сражались с белыми под Царицыном. Старые товарищи, теперь они деловито, но в то же время безмятежно прогуливались по кремлёвским аллеям. Страна обновляется, отстраивается». В народе картину прозвали каламбурно «Два вождя после дождя», — так написал автор статьи Артемий Замостьянов («НМ» № 1421 18.02.2021). — И, по логике картины, вдохновляют страну эти двое. После дождя, как после революции». Так автор оправдывает репрессии — очищение от сотен тысяч лучших людей страны, перенося старые пропагандистские мифы в современность. Лица вождей писались художником с натуры, но ни он, ни автор статьи не заметили в лицах вождей никаких эмоций сострадания и скорби, тем более раскаяния и угрызения совести о безвинно загубленных ими в чистках душах многих тысяч красных командиров, в результате этой дружбы. По-видимому, именно при этих про гулках подводились итоги и фабриковались планы расправы с неугодными военными и репрессии над командными кадрами Красной Армии.

Американский военный историк, полковник Дэвид Кланц считает, что «прошедшие чистки создали такую Красную Армию, чья верность Сталину не вызывала никаких сомнений. Однако эта верность основывалась на малодушном и парализующем страхе, который душил в рядах Красной Армии любое творчество, инициативу… Избавляя Красную Армию от её наиболее творческих военных мыслителей и наиболее опытных военных практиков, чистки гасили революционные традиции, которые зажигали энтузиазм и в командирах, и в солдатах Красной Армии. Лишившись боевого духа, Красная Армия неуклюже боролась с врагом и обильно истекала кровью на полях сражений Финской войны, когда одних убитых насчитали 250 тыс. бойцов. Летом 1941 г. она будет действовать точно также на западе Советского Союза».

Массовые репрессии против кадровых военных и гибель многих высших командиров привели к ослаблению офицерского корпуса, сказались на боеспособности вооружённых сил и были одной из причин поражения Красной Армии в начальный период войны. В июне 1941 г. Красной Армией командовали большей частью клевреты Сталина и неопытные командиры и штабные работники, уцелевшие после чисток. Первые были обязаны своей карьерой давним связям с диктатором. Уцелевшие после чисток, отлично зная о судьбе своих товарищей, пребывали в состоянии постоянного беспокойства. По иронии судьбы в том, что в 1941 г., несмотря на чистки, офицерский корпус Красной Армии обладал некоторым числом талантливых, пусть и малоопытных штабных офицеров, а также ядром способных боевых командиров. Они пережили первоначальное поражение и впоследствии привели Красную Армию к победе».

Результаты судилища и расправы над полководцами Красной Армии крайне негативно сказалось на состоянии обороноспособности Советского Союза. Что же произошло с новаторской советской «теорией глубоких операций», в создании которой принимал активное участие маршал Тухачевский? Её в верхах Красной Армии объявили «теорией глубокого предательства». Красная Армия лишилась подлинной победоносной стратегии, уступив её германскому вермахту. Было прекращено реформирование Красной Армии современной техникой. Продолжалось общее отставание Красной Армии в техническом и организационном отношении от германского вермахта. В то время как Германия создавала танковые соединения и группировки и совершенствовала оперативное искусство и стратегию их применения, в СССР были ликвидированы мотомехкорпуса, их развитие было при остановлено почти на три года. Закостеневший в своём консерватизме Нарком обороны маршал Ворошилов продолжал настаивать на том, что «красная кавалерия по-прежнему является победоносной и сокрушающей вооружённой силой».

Убедившись, что обвинение Тухачевского и др. военачальников в тяжких государственных преступлениях необоснованны, а осуждение неправосудно, ГВП доложила своё заключение Генеральному прокурору СССР Р.А. Руденко, от которого последовало указание подготовить протест на постановление Специального судебного присутствия. 31 января 1957 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР по заключению Генпрокурора отменила приговор от 11 июня 1937 г., дело производством прекратила за отсутствием состава преступления, все проходившие по делу об участниках «антисоветской троцкистской военной организации», были полностью реабилитированы. 27 февраля 1957 г. Комитет партийного контроля при ЦК КПСС восстановил их в партии.

Тем же приказом Ворошилова № 296 от 12.06.1937 извещалось: «Бывший заместитель наркома обороны Гамарник — предатель и трус, побоявшийся предстать перед судом советского народа, покончил жизнь самоубийством… Конечной целью этой шайки было — ликвидировать советский строй в нашей стране, уничтожить в ней Советскую власть, свергнув рабоче-крестьянское правительство и восстановить в СССР ярмо помещиков и фабрикантов. Мировой фашизм и на этот раз узнает, что его верные агенты Гамарники и Тухачевские, Якиры и Уборевичи и прочая предательская падаль, лакейски служившие капитализму, стёрты с лица земли и память о них будет проклята и забыта. Нарком обороны СССР Маршал Советского Союза К. Ворошилов». После ареста Ежова, а также Николаева, Райхмана, Листенгурта, Ушакова-Ушимирского (сотрудник ов особого отдела НКВД СССР), принимавших участие в расследовании дел по «военному заговору», было установлено, что показания о причастности Гамарника к «военному заговору» получены незаконными методами для придания самоубийству Гамарникаиную, чем в действительности, причину. Тем более, что этого желал Ворошилов, не терпевший открытой критики со стороны Гам арника. Всё это послужило основанием для Генпрокурора СССР Руденко Р.А. обратиться 22 июля 1955 г. с запиской в ЦК КПСС. Свою записку он закончил такими словами: «При таком положении сомнительные показания Тухачевского, Якира и Уборевича при отсутствии других объективных доказательств, не могут быть положены в основу обвинения Гамарника Я.Б. в измене Родины, и это обвинение с Гамарника Я.Б. должно быть снято». Записка была рассмотрена 6 августа 1955 г. на заседании Президиума ЦК КПСС и принято постановление согласиться с предложением Генпрокурора СССР. Когда Р.А. Руденко сообщил ГВП об этом решении, его спросили: «А как реагировал на ваше предложение член Президиума ЦК К.Е.Ворошилов? — Как? Да никак. Куда денешься. Со скрипом, но проголосовал «за». В 1955–1956 гг. Ворошилов перестроился, стал поддерживать просьбы о реабилитации многих из тех командиров, на арест которых давал санкции. В своих резолюциях на заявлениях он писал: «Знал как преданного командира», «Сомневался, что может вредить», «Был отличным политработником» и т. д. И совсем удивил нас Ворошилов, когда мы увидели его подпись под такими словами о Гамарнике: «Вся сравнительно короткая жизнь Я.Б. Гамарника — это трудовой и ратный подвиг. От рядового коммуниста до крупного партийного руководителя — такой его путь. Ян Гамарник на любом посту работал с полной энергией. Он показывал пример простоты и скромности, органически не терпел кичливости и зазнайства. Он был настоящим большевиком-ленинцем. Таким он и останется в сердцах тех, кто знал его лично, в памяти всех трудящихся». Таковы были принципы и мораль большевистских вождей Сталина и Ворошилова. Несмотря на многочисленные преступления Ворошилова перед армией, доведших её до такой степени ослабления, что она была разгромлена в начальный период ВОВ, он был главным хулителем советской революционной победоносной теории глубокой операции, игнорировал достижения советской военной науки, Академия Генерального Штаба носит до сих пор имя Ворошилова. Абсурд! Кощунство!