Глава 40

— Орел, что с тобой не так, а?! — Ворон усмехается и кидает в меня комком бумаги, который ударяет по руке и падает на пол аудитории, где мы сидим в ожидании куратора. — Рожа кислая. Молчишь. Все из-за девчонки той паришься?

— Нет. — Говорю, а Ангел прищуривается, пока я верчу телефон в ожидании важного звонка. — Просто вчера в «Драконе» был. Вспомнил кое-что.

Елисей фыркает и явно теряет настроение. Отворачивается, чтобы не показывать глаза в отличие от Захара. Его лицо каменным становится. Нашей троице есть за что стыдиться. Только парни молчат. Ворон, кажется, секунда, и бомбанет. С ним всегда так. Как тупо юморить, это мы пожалуйста, а серьезно поговорить не получается, особенно, когда совесть не чиста.

— Грома помните?

Елисей шумно выдыхает и поворачивается ко мне. В глазах злость необоснованная. Творили все, а совесть жрет только меня, так получается?

— Вот к чему ты опять эту тему поднимаешь, Сань? — Ворон прищуривается, а Зах руки в карманы джинсов убирает и смотрит в окно. — Все в прошлом осталось. Че за манера? Вечно портить настроение.

— Почему ты спросил?

Ангел прочищает горло, старается смотреть в глаза, но то и дело их отводит.

— Фотку увидел, да и… Бои вчера проходили. Пятница же.

Сам отворачиваюсь, не выдерживая зрительного контакта с друзьями. Одногруппники рядом превращаются в тени. Будто нет их. Голоса посторонние гулом в голове. На резкий скрип оборачиваюсь и вижу, что Ворон вещи сгребает.

— Сань, на какой… — Он поджимает губы и перекидывает лямку через плечо. — Нет тела, нет дела. Знаешь такое выражение? — Молча переглядываемся с Ангелом, что еще больше Елисея распаляет. — Нет его больше. Забыли. Че вы как бабы?!

Фыркает и показательно уходит из аудитории. Зах снова горло прочищает и садится на место Ворона. Молчим некоторое время. Внутри такой спектр эмоций, что словами не передать. Вроде ничего трагичного не произошло, а меня после вчерашних открытий откровенно ломает. Даже поесть нормально не смог. Телефон оставил в машине намеренно, чтобы не сорваться и не написать сороке. Догадки простреливали мозг. Одна за другой. Хаотично. Еще даты эти… Собственная слюна ядом теперь кажется.

— Слушай, Сань, — Захар постукивает пальцами по столу и упирается взглядом в куратора, который входит в аудиторию, — он… Не знаю, прав он или нет. Четыре года прошло. Мы просто играли, забыл?

— Ну да…

Из меня какой-то нервный смешок вырывается. Мы всегда ПРОСТО играем, а последствия потом на пятки давят. Как сейчас… И стремно почему-то мне за всех. За себя, конечно, больше.

— Черт! — Уже тише произносит Ангел и лицо трет ладонями. — Игра. Это была всего лишь игра.

— Да? Ты уверен? — Тоже на шепот перехожу, потому что Герасимовна что-то втирать начинает. — Только Грома на следующий день мертвым нашли. Не смущает?

— Говорили мы уже об этом, Сань. Случайность тупая. Не больше. — Сквозь зубы цедит друг, но ощутимо излучает негатив. — Ты же не думаешь, что…?

На полуслове замолкает, а я именно так и начинаю думать. Чем дольше верчу события в голове, тем гаже себя чувствую. И сорока… Распотрошила своим появлением прошлое. Вывернула мне внутренности наизнанку. Больше ничего не говорим. Ни я. Ни Ангел. Герасимовну слушаем. Одна пара была и сборище в аудитории всей группы. Куратор читала нам лекции о безопасности и прочей ереси. Я делал вид, что мне интересно. Хотя хотелось разобраться. Мы в прошлом загасились. Несовершеннолетние были. Все проблемки на плечи взрослых авторитетных родителей падали.