От злости пинаю комок мокрого снега и ругаюсь. Громко. На чем свет стоит.

Я же почти поверила в то, что мне удалось обвести его вокруг пальца, когда максимально ко мне приблизился.

Хитрый черт!

Снег ухудшает обзор, падая огромными мокрыми хлопьями на меня, дорогу и деревья.

Гадкая погодка. Обнимаю себя руками, пытаясь сохранить тепло от тонкой куртки, и иду в сторону города. Главное, добраться до остановки, а там поймаю автобус и поеду к братишке сдаваться с поличным.

Злость не утихает. Себя ненавижу за слабость, которую проявила во время работы. Сколько раз Арс говорил мне быть максимально хладнокровной. Если и выдала себя, то быстро реагировать и смываться, не оставляя следов, а я… Черт! Черт! Черт!

Скриплю зубами и трясусь, как тот щенок, которого выбросили из дома на мороз. Что ж! Стоит пернатому отдать должное. Просто так мне бутик с рук не сойдет. Все рассчитал гад. Ни одной попутки.

— Ну что? Подумала над ответами?

Его противный голос врывается в сознание, которое борется с садистскими мыслями. Поворачиваю голову. Хмурюсь, глядя на светловолосую головешку. Как же он меня бесит! Нещадно!

— Мои ответы все те же, пернатый.

На последнем слове голос срывается. Грублю. Открыто.

— А ты не очень дружелюбна для той девушки, которой что-то от меня нужно.

Усмехается. Тянется к двери. Открывает. Жестом приглашает сесть.

— Я тебе не Тузик, которого можно швырять в лужу через каждые сто метров.

— Не выпендривайся, сорока. До города еще топать и топать, а ты уже промокла.

— По твоей вине.

— Сорян. — Смотрит на меня внимательно, хлопает по сиденью рукой. — Садись. Считай, что лимит моей доброты увеличился.

— Благодарить не собираюсь.

С хмурой миной сажусь на сиденье и к своему ужасу начинаю трястись до клацанья зубов друг о друга.

— Держи.