— Идем. Вон Элспет.

Заметив нас, почтенная дама меняет направление и, величаво проплыв через толпу, останавливается перед нами с приветливой улыбкой на устах.

— Лия! Милая! Как хорошо, что вы пришли! И вы, дражайшая Соня! — Элспет Шелтон нагибается и по очереди целует нас — точнее, воздух рядом с нашими лицами.

— Мы бы не пропустили этого вечера ни за что в мире! — Бледные щечки Сони заливаются слабым румянцем, красиво сочетающимся с темно-розовым цветом ее платья. После стольких лет, проведенных в заточении под надзором миссис Милберн в Нью-Йорке, Соня так и расцветает под теплыми лучами внимания со стороны тех, кто наделен тем же даром, что и она — или иными талантами в той же области.

— Уж надеюсь! — энергично подхватывает Элспет. — Просто не верится, что вы появились у наших дверей с письмом Вирджинии всего лишь восемь месяцев назад. Без вас наши встречи были бы совсем другими, хотя, скажу я вам, уж верно, Вирджиния рассчитывала, что я буду получше за вами приглядывать.

Она заговорщически подмигивает, и мы с Соней заливаемся смехом. Быть может, Элспет и считает, что ее призвание — организовывать встречи и собрания Общества, зато она предоставляет нам с Соней возможность жить независимо и делать, что вздумается.

— Ну ладно, мне надо поздороваться со всеми остальными. Увидимся за ужином.

Она направляется к джентльмену, в котором я, несмотря на то что он явно пытается наглядно доказать свои способности делаться невидимым, узнаю старого Артура Фробишера. В Обществе поговаривают, будто бы он ведет род от древних друидских жрецов самого высшего ранга. Однако с возрастом чары его ослабели, так что из дымки явственно проступают очертания седой бороды и мятого жилета. Он что-то рассказывает одному из младших членов Общества.

— С тетей Вирджинией, небось, родимчик приключился бы, узнай она, как мало Элспет нас опекает, — слышится рядом со мной беспечный голосок Сони.

— Еще бы. Но, в конце концов, на дворе тысяча восемьсот девяносто первый год. Да и вообще, откуда бы тете Вирджинии все узнать? — Я улыбаюсь Соне в ответ.

— Если ты не расскажешь, так я тем более! — Она смеется и кивает гостям, которых набилась уже целая комната. — Ну что, надо бы и нам со всеми поздороваться?

Я обвожу взглядом комнату, высматривая кого-нибудь из знакомых. Глаза мои останавливаются на молодом человеке, стоящем близ элегантной винтовой лестницы.

— Идем, там Байрон.

Мы шагаем через комнату. Обрывки разговоров долетают до меня вместе с клубами табачного дыма. В воздухе висит густой аромат благовоний. Когда мы уже совсем близко от Байрона, в воздухе перед ним неожиданно появляются пять вращающихся по кругу яблок. Он же стоит, прикрыв глаза и опустив руки.

— Добрый вечер, Лия. Добрый вечер, Соня.

Здороваясь, он даже не открывает глаз. Яблоки так и продолжают виться в круговом танце. Я давным-давно уже перестала гадать, откуда он знает, что перед ним именно мы — хотя он чаще всего вот так и закрывает глаза, исполняя тот или иной салонный трюк.

— Добрый вечер, Байрон. Раз от разу все лучше, как я погляжу. — Я киваю на яблоки, хотя, разумеется, он моего жеста не видит.

— Что ж, это неизменно забавляет детей — и, конечно же, дам.

Молодой человек открывает глаза и в упор глядит на Соню. Яблоки одно за другим падают ему в руки. Выбрав самое красное и спелое, он галантным жестом протягивает его моей подруге.

Я поворачиваюсь к ней.