– Мой бедный Натан! Если бы ты знал, насколько это нежнее и мягче, чем ты думаешь…

Я не смогла одержать верх в этом споре и отправилась в монастырь Солан одна.

Монахини поставили во дворе столы и занимались своими посевами – по две сестры на один вид семян. Одни сеяли капусту, другие морковь, а я вайду.

Работая в паре с сестрой Вероникой, я открыла для себя то неизменное с незапамятных времен движение, благодаря которому крестьяне во всех уголках мира кормят человечество.

В каждый маленький стаканчик я насыпала немного смеси земли (ее частицы были очень мелкими) и песка, потом брала на кончик пальца крошечное семя, клала эту крупинку в центр стаканчика и присыпала тонким слоем земли.

– Значит, это маленькое, совсем сухое семечко станет молодым ростком?

– Да, молодым ростком, у которого от соприкосновения с землей и водой разовьются тонкие корешки. После этого свет начинает питать растение, и оно поднимается к небу. Свет, земля и вода – волшебное вечное сочетание. Растение становится больше, потом появляются цветы. От цветов родятся плоды и семена, цикл может начаться снова и повторяться бесконечно. Ничто не умирает, все меняет форму.

Я вернулась из Солана с двумя подарками – стаканчиком, в котором лежала надежда на вайду, и иконой Богородицы; икона была написана монахинями.

В день операции я поехала вместе с Натаном в больницу, в Ним, и, когда он ушел в операционный блок, незаметно оставила эту икону в его палате. Врачи сказали мне, что я смогу его увидеть только в конце дня, и я решила провести с монахинями то время, пока его будут оперировать.

В Солане знакомые мне сестры-монахини обрезали виноградные лозы. Я научилась определять, какие побеги будут плодоносить, и удалять другие, на которых вырастут только листья. Пока мы были в поле, сестры постоянно пели.

Они не спрашивали меня, почему я здесь. Я была благодарна им за эту сдержанность; они принимали меня как желанную гостью независимо от того, кто я и по какой причине пришла.

После завтрака сестра Вероника показала мне одну иллюстрацию из Келлской книги. Рисунок был сделан с юмором: кот гнался за мышью, которая украла облатку. Я улыбнулась, вспомнив, что Натан, когда я готовлю шоколадный мусс, не может удержаться и окунает в него пальцы, а когда я вынимаю из духовки миндальные печенья «макарон», не способен утерпеть и обязательно ворует одно.

Перед тем как вернуться в больницу, я поблагодарила настоятельницу за доброе отношение ко мне всей общины.

– Дорогая Натали, – ответила она, – я должна вам кое-что сказать. Мы хотим организовать в Солане встречу каллиграфов из разных регионов. Я хотела, чтобы мы для этого случая имели одну из тысячи четырехсот восьмидесяти факсимильных копий Келлской книги. Все ее шестьсот восемьдесят страниц скопированы идеально, видны даже все 580 дыр, которые прогрызли в них насекомые за долгие века. Я только что получила ответ от наших ирландских друзей, что согласие на это получено. Сестра Вероника об этом еще не знает. Если вы желаете, мы пригласим вас на эту встречу.

– Это чудесно! Спасибо! Спасибо за всё!

Когда я пришла в больницу, палата Натана была пуста. Медсестра сказала мне, что все прошло хорошо и что Натан скоро вернется из послеоперационной.

Он еще спал от наркоза, когда его привезли в палату. Я взяла его за руку и долго молчала, поглаживая его ладонь.

Когда Натан очнулся, первым, на что упал его взгляд, была икона Богородицы. Он повернулся ко мне, слабо улыбнулся и сказал:

– Вы справились с задачей – ты, твои подружки и их главная начальница!

– Да! А летом мы поедем в Ирландию. Будем искать обложку Келлской книги.