— Ах вот хто… — он беззубо улыбнулся, подняв голову. — А хто шегодня, шынок?
— Йенос Иданиан, папаша, — криво ухмыльнулся кореллианин. — Как поживаешь?
Он любил старого коротышку, который в одно и то же время был уважаемым знатоком и ценителем искусства, оценщиком и скупщиком краденного.
— Ох, не шалуюсь, не шалуюсь, — прошамкал старый гном. — Какой мне в том шмышл, пошуди?
Он визгливо захихикал.
— Разумно, — согласился Хэн.
Оканор вскарабкался на высокий табурет перед столом, включил специальные лампы, установленные под таким углом, что в их свете становился заметен любой изъян в огранке драгоценного камня или трещинка в статуэтке. Затем указал посетителю на соседний стул:
— Шадишь, шадишь, Йенош Иданиан. Што ты шегодня принешь мне? Чем порадуешь штарика?
— Да уж кое-что отыщется, — сказал Хэн. — Но мне нужны деньги сразу за все, и чтобы кредитки немедленно оказались в банке на Корусканте.
— Ишь какой прыткий! Шлавно, ой шлавно, — порадовался старик, потирая высохшие руки с выступающими венами. — Обышно вкуш тебе не ишменяет, Йенош. Ну давай-ка пошмотрим, што ты принешь мне!
Хэн начал выгружать сокровища из рюкзака и выкладывать каждый предмет под свет ламп. Впрочем, одна вещица осталась лежать в рюкзаке — крошечная золотая статуэтка кореллианского паледора с глазами из керальских огневиков, Хэну она нравилась больше всего.
У Оканора алчно заблестели глаза, время от времени старик испускал еле слышные «ох» или «ах», но больше ничем не выдавал интереса. Когда Хэн закончил, оценщик внимательно осмотрел каждый предмет, изучал, щурясь, сквозь лупу, ставил обратно на стол, брал следующий.
— Шамечательно, ай как шамечательно, — в конце концов сообщил он. — Так шлавно, што я намерен нарушить шобштвенное правило и шпрошить, хде, во имя Ха-лактики, ты нашел вше это добро? В мушее? Ты ше шна-ешь, мой мальшик, я не одобряю краш иш мушеев.
Хэн замотал головой.
— Никаких музеев.
— Шаштная коллекшия? — Оканор выпятил губу. — Шынок, ты меня порашаешь! Наш гипотетишешкий кол-лекшионер обладает вкушом и вешьма рашборшив. А вот в шем он рашборшив, молодой шеловек, так это в шредш-твах. Шудя по шпишкам, а у меня хорошая память, так вот, шудя по шпишкам, пошти вше это украли ишшо до тебя.
— Что-то я не удивляюсь, — хмыкнул юный кореллианин. — Если хочешь, перепродай барахло обратно в музей.
— Большую шашть, мой милый мальшик, большую шашть, — согласился Оканор.
— Ну, вот и лады, — сказал Хэн, подумав, как обрадуется такому повороту дел Бриа. — Туда им и дорога. Ну так… сколько?
Оканор назвал сумму.