Норман перебил меня, старясь защитить меня.

– Позвольте, я скажу, – Норман взял меня за руку, – мама, матушка Мария, я люблю Анну, люблю всем сердцем. Никакая другая женщина мне не нужна, – он нежно посмотрел на меня, – и Анна ответила мне взаимностью. Но сама понимаете, здесь, в Англии, нам пожениться довольно проблематично. Сразу разразится скандал в обществе. Один разрыв помолвки с Эмилией, чего стоит. Но жить с нелюбимой женщиной я не смогу. Тем более, если я знаю, что есть нежная и ласковая девушка, любящая меня. – Норман обнял меня, а матушка и герцогиня присели на кровать. – Когда я узнал, что Анна ушла из дома, я чуть ума не лишился. Где ее искать? Я тоже сразу подумал о вас, матушка. Но в монастыре ее не оказалось, надежда найти мою Аннушку, гасла с каждым днем. Небо услышало мои молитвы, и Роберт принес благую весть. Не раздумывая, я помчался в Лондон, наверное, если бы надо было, я помчался бы на край света.

Я осторожно взглянула на дам. Герцогиня улыбалась, а матушка судорожно сжимала руки. А Норман тем временем продолжал.

– Я сделал Анне предложение, теперь она официально моя невеста, несмотря ни на какие условности, – Норман поднял мою руку, на которой поблескивало колечко с огромным камнем, – мы решили уехать в Америку, там пожениться, а потом, годика через два, мы бы вернулись. Думаю, к тому времени, все страсти улеглись бы, а Эмилия кого-нибудь бы поймала в свои сети.

– Присядьте, – сказала герцогиня, – послушайте теперь нас. Мы с матушкой Марией давно заприметили, что вы не равнодушны друг к другу и, честно сказать, очень обрадовались такому повороту событий. Мне, ты же знаешь, – герцогиня обратилась к сыну, – был не по душе выбор отцом твоей будущей спутницы жизни, от Эмилии, мягко сказать, я не в восторге. А тут моему мальчику понравилась милая, образованная девушка. Я была рада. Но своим исчезновением, Анна спутала все карты.

Что леди Генриэтта такое говорит? Неужели, она бы дала согласие на наш брак? Я сидела, прижавшись к Норману, и ничего не понимала. Герцогиня замолчала и взглянула на матушку Марию.

– Теперь продолжу я. Анна, это я виновата, что не рассказала правду раньше. Теперь настал момент открыть тайну.

– Тайна, становится интересно, – вставил Норман, но герцогиня сурово взглянула на него, и он замолчал.

– Я долго хранила тайну твоего рождения. Но видимо момент истины настал, Анна – ты моя дочь – урожденная баронесса Гопхем, – тихо добавила матушка Мария.

Я не могла произнести ни слова.

– Вот это да! – подскочил Норман.

– Может, ты возненавидишь меня, видимо я это заслужила, – матушка Мария смахнула слезу, – но послушай, я люблю тебя, всегда любила, ведь ты моя доченька, моя кровинушка.

Я сидела и не могла пошевелиться, что значит: «ты моя доченька»? Но почему? Почему столько лет я провела в этом пансионе при монастыре? Почему раньше нельзя было сказать, что я дочь матушки? Почему?

Норман поднял меня и хорошенько встряхнул.

– Что ты делаешь? Ей же больно, – беспомощно протянула руку матушка, словно защищая меня.

– Ей нужно вернуться к действительности, – сказал Норман, быстро достал из сумки какую-то бутылку и плеснул жидкость в чашку.

– Выпей, тебе станет лучше, – сказал юноша, буквально силой вливая в меня темную жидкость.

Мне стало лучше, тепло разлилось по всему телу. Сколько раз я мечтала, чтобы матушка Мария была моей матерью, а когда правда выплыла наружу, и матушка действительно, моя мать, я не знаю, что с этим делать. Как, что с этим делать? Глупая, немедленно обнять родного человека.

Я бросилась к матушке Марии и, упав на колени, стала целовать ей руки. Она тоже опустилась на колени. Так мы и стояли, обнявшись посредине гостиничного номера, рыдая. Норман налил вино и отпаивал нас по очереди. Немного успокоившись, мы поднялись с пола и сели на кровать, держась за руки.

– Мне было восемнадцать лет, а твой отец командовал батальоном, в Колдстримском полку, где теперь служил Норман, – начала рассказ матушка, – когда началась война с Наполеоном, он уехал, а я носила тебя под сердцем. У меня родилась прекрасная девочка, я немедленно сообщила мужу, он прислал ответное письмо, но приехать не смог. А через неделю, мне сообщили, что мой муж, а твой отец, погиб в битве при Ватерлоо.