После этого я вышел из палатки; мне больше нечего было сказать или спросить. Они не отвечали на мои вопросы ничем, кроме презрения.

Мне нужно было искать ответы по-другому.

Эти двое курили трубки на краю лагеря, их костер ярко горел, и их смех эхом разносился в ночи. Не нужно больше скрываться, война закончилась, враг раздавлен и унижен.

Равнины, которые когда-то были так полны жизни, были миллионами сильных, теперь молчали.

Они выглядели достаточно высокопоставленными, чтобы понять, кого я ищу. Но мне нужен был только один из них.

Левый или правый – нужно было сделать выбор. Это было тяжелое чувство, захватывающее. Убийство всегда было естественным, и будь я проклят, если от этой мысли у меня по спине не побежали мурашки. Особенно когда речь шла о тех, кто унижал людей, стремящихся жить по-своему.

У того, что справа, была густая борода – хотя он подумывал о том, чтобы сбрить ее; слишком многие из его соотечественников сравнивали ее с бородой старого генерала Джексона. Он был женат, у него было двое сыновей в Форт Смите, один уже учился несколько лет, а другому вот-вот должно было исполниться семнадцать. Я слушал его рассказ в темноте, запоминая грани и хитросплетения его жизни, собирая информацию так же, как собирал все остальное.

Жена нужного человека, мать его детей, пристрастилась к настойке опия, принимала ее от нервов, но ее привычки начали становиться обузой, а его военного жалованья просто не хватало.

Левый был моложе, он поступил на службу после войны. Его отец был сапожником в Нью-Йорке, и у него была возлюбленная в Техасе, маленькая сеньорита недалеко от мексиканской границы. Он ненавидел индейцев, ненавидел их зловоние и их внешность, утверждал, что даже их физиология была достаточно иной, чтобы доказать, что Бог создал их с явной целью подчинения.

- Единственный способ, которым они могут выжить, так это принять наш образ жизни, жить, как мы, богобоязненные христиане. Теперь все кончено, хотя кто его знает, - cтарший рассмеялся, похлопал младшего по спине и согласился.

Больше слушать, больше знать. Старшего звали Джо. Он с нетерпением ждал возвращения в Арканзас, где ему предстояло выращивать и тренировать лошадей. У его старшего сына была возлюбленная, на которой он хотел жениться, и Джо с нетерпением ждал, когда девочка родит ему внуков, которых он будет обожать.

Его мечты и желания эхом отдавались во мне, когда я прижал нож к его горлу, пока он пил из фляги. Мой нож вонзился глубоко, и его горло раскрылось. Кровь, которая была почти черной, хлынула из его перерезанной глотки, и я обошёл его, слушая красивый свист, когда он пытался закричать.

- СУКИН СЫН! - молодой человек нащупал свою винтовку.

Он успел повернуть её как раз вовремя, чтобы мой кулак нашел его. Я почувствовал, как хрустнула кость под моими костяшками, и уже паническое дыхание молодого человека превратилось в пронзительный вопль. Я выдернул винтовку из его рук, наблюдая, как две струйки крови потекли из поломанного носа и брызнули ему на руки, свежие слезы оставили следы на его детских щеках.

Удовлетворенный тем, что он больше не собирается поднимать шум, я повернулся к человеку, которого убил. Джо как раз собирался испустить дух, его дыхание вырывалось прерывистыми свистками, а руки слабо хватали его за собственное горло, пытаясь закрыть рану. Его длинная борода была спутанной и мокрой, черная лужа крови все еще пузырилась из него каждый раз, когда он делал задыхающийся и булькающий вдох.

Я наклонился и приподнял его голову – старая привычка, которой я предавался время от времени, наблюдая за человеком. Жемчужные врата или Серные реки, я никогда не мог сказать, что их ждет, но это было похоже на то, что я изредка приближался к божественному, наблюдая, как они шагают в темноту.

Голова Джо издала влажный звук, когда я выпустил ее обратно в грязь. Я снова перевел взгляд на молодого человека. Ему удалось подняться на ноги, и он побежал обратно в Форт. Он был недалеко, и когда он обнаружил, что мои руки обхватили его рот, у него даже не было времени закричать.

К тому времени, как он пришел в себя, солнце уже поднялось высоко, и он почти сразу же принялся выть по-кошачьи. Конечно, вокруг не было никого, кто мог бы его услышать.

Мы были уже совсем близко от Техаса. Я вылетел из Форт Силла и направился на Запад, позволив ветрам и шепоту вести меня. Дикая местность была похожа на море, плоская земля, усеянная намеками на жилистый кустарник и запах гниющего мяса.

Землю усеивали туши бизонов; янки хорошо поработали. Я вспомнил бесконечные стада, отдаленные раскаты грома, когда они неслись по земле. Никогда больше такого здесь не будет, только выбеленные кости и пустая земля.