Я научился бояться Изменяющего Пути.
Маррикус распахнул свои одеяния, показав шею и грудь.
- Вы видите? – прохрипел он. – Я не вижу их, но я их чувствую. Я думал, что спасся, но похоже… я ошибался.
Посмотрев на себя, он обмяк, опершись о катафалк.
И сразу же раздался ужасный звон колокольчиков и пронзительный то ли вопль, то ли свист.
Рука Валемара скользнула к пистолету, когда из тумана внезапно возникла фигура похоронного сервитора. Он издавал бессловесные вопли порицания, и Маррикус испуганно отшатнулся от катафалка.
- Их здесь полно… - прошептала Вендерсен.
Валемар оглянулся. Она была права. Похоронные сервиторы выходили из тумана, покачиваясь на высоких ногах, похожих на ходули, шелестя саванами, звеня колокольчиками. Их золотые лица смотрели на людей, и Валемар почувствовал, как его голова наполняется болью. Он пошатнулся, держась за череп. Казалось, что голова сейчас взорвется. Сервиторы словно говорили между собой, не обращая внимания на людей, шагая среди носилок, проверяя лежавшие на них тела.
Валемар снова потянулся за пистолетом. Он хотел застрелить сервиторов. Но не мог. Мог лишь наблюдать, как они откинули саван с ближайшего катафалка, открыв под ним…
- О… - тихо произнесла Лина Вендерсен. Валемар повернулся к ней, но ее там уже не было. Она лежала на катафалке, ее кожа была изрезана, взгляд широко открытых глаз устремлен в никуда. Отшатнувшись, Валемар повернулся к Маррикусу. Но миссионера тоже там не было. На другом катафалке Валемар заметил что-то, что, вероятно, когда-то было человеком, искаженная плоть мертвеца пульсировала, на ней появлялись словно силуэты лиц. Валемар отвернулся, не желая смотреть на этот кошмар.
На него упала тень. Похоронный сервитор склонился к нему, устремив на него пылающий взгляд красных глаз.
Таких же, как аугметический глаз полковника.
Валемар отшатнулся.
- Нет, нет, нет…
Край катафалка уперся ему в спину. Металлическая рука сервитора схватила его за голову и заставила повернуться. Валемар увидел себя и посмотрел в свои глаза. В кровавую дыру в черепе между ними, там, куда попала пуля адъютанта.
Он хотел говорить, молить о прощении, о помощи, но он больше не чувствовал, что Бог-Император стоит за его плечом. Он чувствовал только холодный камень могильной плиты. Боль в его голове росла, распухала, наполняя его и опустошая одновременно. Мир вокруг словно ускользал от него.
И, наконец, он перестал что-либо чувствовать.