Это мгновение прошло, и, глядя в неподвижное лицо ангела, я стал смеяться от облегчения. Высказавшись об одной лишь возможности, что я могу усомниться, я изгнал это сомнение. Нельзя было не верить, когда передо мной было доказательство истины Императора.

- Я верю, - сказал я, и в тот момент эти слова звучали для меня как истина. Легко изгнать сомнение, когда перед тобой чудо. – Но я не чувствую истину так, как должен. Как я могу проповедовать, когда не чувствую ее? Не буду ли я в таком случае как минимум лицемером?

Космодесантник отвечал лишь безмолвным экстазом.

- Это бессмысленные слова для тебя, не так ли? Ты не можешь сомневаться, когда являешься ангелом Императора. Ты – живое доказательство Его божественности. Для тебя нет такой вещи, как лицемерие.

Космодесантник смотрел на источник своего экстаза. Я проследил за его взглядом, но там была лишь пустота.

- Ты чувствуешь истину. Ты есть истина. Ты не научишь меня ей? Если я смог чувствовать то, что чувствуешь ты, я буду знать свой путь. Я приму свою судьбу…

Я замолчал, не в силах произнести ложь.

- Нет, - сказал я. – Мы оба знаем, что это не так. Это не то, для чего я был создан. И я не понимаю. Я не понимаю, как Имперское Кредо может быть истиной, но при этом чувствую, что это ложь.

Я почти ожидал, что неподвижный сервитор вдруг оживет и набросится на меня. Застывшее воплощение экстаза словно осуждало меня, и во мне поднялось негодование.

- Я не хотел такой судьбы. Я не просил о ней. Что хорошего в истине, если она приносит мне лишь боль? И если я улечу, что хорошего я сделаю, если буду ненавидеть каждое мгновение своего существования? Если я ненавижу свои обязанности, я принесу больше вреда, чем пользы, исполняя их. Будет лучше отпустить меня, - я помолчал. – Мы оба должны быть свободны.

Я выпрямился, пытаясь создать иллюзию, что я твердо намерен настоять на своем.

- Если ты не можешь научить меня, так не суди! – закричал я, указывая на космодесантника. Мой голос колебался вместе с моей уверенностью, я пытался не отводить взгляда от лица космодесантника, взиравшего, казалось, на нечто божественное. Но гнев мой по-прежнему был силен.

- Тебе легко не сомневаться. Ты вне времени, - я вздохнул. – Твое настоящее вечно, и сомнений в будущем просто не может быть.

Я выплюнул эту фразу с такой горечью, что, казалось, она может растворить камень. Я хотел указать на космодесантника и спросить Лигейю, не хочет ли она быть похожей на него, так держась за настоящее.

- Здесь не за что держаться! – закричал я, обращаясь к отсутствующей женщине и глухому космодесантнику. – Настоящее кончается, едва начавшись. Если нет будущего, то что толку в настоящем?

И снова никакого ответа, лишь этот обвиняющий самодовольный бесконечный экстаз.

Моя голова кружилась от злости и отвращения к себе.

- Сможет ли твоя радость выдержать испытание временем, - прошептал я. – Посмотрим, останешься ли ты столь же безупречным.

Свою боль и сомнения я проецировал на космодесантника. Я уже тогда знал, что делаю. Но боль, которую я чувствовал, была слишком сильна.

Я сделал то, что сделал, из-за боли. Галактика демонстрировала мне, насколько она несправедлива. Кто бы не возмутился? Я всего лишь человек.