– Мне нужна ваша сила, тетушка. Вы должны присмотреть за Гаретом и детьми.

Тетка тяжело вздохнула. Обычно резкая и несгибаемая, она была ужасно расстроена письмом племянницы.

– Почему, Софи? Где я ошибалась?

Софи взяла морщинистую руку тети.

– Пожалуйста, не вините себя. Это из-за меня. Бекки взяла за пример… мое неприличное поведение.

– Ох, Софи, я пыталась… так пыталась научить ее скромности и здравомыслию, но… – Нижняя губа старушки задрожала.

Софи обняла ее за плечи.

– О, тетя, обещаю, что мы ее вернем. Еще ничего не кончено. Не сдавайтесь.

Когда Софи отстранилась, по щекам тетки струились слезы. Сердце Софи болезненно сжалось. Впервые в жизни она видела, как тетка плачет.

– Значит, ты едешь в погоню? – прошептала тетушка.

– Не вижу иного выхода.

Тетя Бертрис покачала головой.

– Но мистер Фиск очень опасен. Ты с ним не справишься.

Софи взглянула на Гарета. Лицо его пожелтело и покрылось тонкой пленкой пота; сердце же билось глухо и неровно. «Если он умрет, – подумала Софи, – его гибель будет на моей совести, потому что я не настояла на том, чтобы прогнать доктора Макалистера, и не сумела разоблачить Фиска раньше».

– Но, тетя Бертрис, если не я – то кто? Я не доверяю властям. Никто не захочет держать язык за зубами. Гарет болен, а мы так и не знаем, что с ним. Тристана же с нами нет. И если сейчас вместо меня поедет кто-то другой, то о позоре Бекки узнает весь свет. Ее репутация погибнет.

Тетка сокрушенно покачала головой и пробормотала:

– Ребекка уже погублена, дитя мое.

Софи сжала ее руки.

– Нет-нет, я в это не верю.

– Дорогая, поверь, что уже слишком поздно…